Практически невиновна
Шрифт:
Проклятая нежность нарастала, независимо от твердого решения Маши думать про аборт.
– А вдруг у тебя девочка? – просюсюкала Полина.
Сдержанная, всегда собранная, она растаяла, едва услышала новость, подтвердившую ее давние подозрения.
– Какая чудесная получится девочка! – мечтательно произнесла Полина. – И главное – здоровая! – добавила она со вздохом.
Маша наконец-то вспомнила, что не у нее одной проблемы. И что ее проблема все-таки радостна по сути, означает начало новой жизни и требует не поспешного решения, а, наоборот, бездействия.
Маше тут же стало стыдно
– Прости меня, – сказала Мария. – Я эгоистка. Я думаю только о себе. Велика важность – беременна. Не в первый раз. Давай лучше поговорим о тебе и Николаше. Как он?
– Боится умереть во время операции, – ответила Полина.
Ее глаза потемнели, она смотрела в окно. Маша шмыгнула носом. Она тут же представила, что это ее близнецы готовятся к тяжелой операции и, вместо привычных пацанских мыслей о самолетах, тараканах, пистолетах, обдумывают страшную и непонятную мысль о смерти. Слезы хлынули из Машиных глаз.
– О боже! – вздохнула Аполлинария. – Ты моя радость!
Она сама плакала очень редко, и практически никогда – на людях. Последний раз она сорвалась в Мюнхене, в присутствии фрау Келлер. Тогда она отпустила тормоза и разрыдалась на груди у немецкой фрау, как маленькая девочка. А потом долго корила себя за несдержанность.
Сейчас она и вовсе запрещала себе плакать. Николаша, ее напуганный, нахохлившийся птенец, ждал от матери непоколебимой уверенности в удачном исходе операции. Каждый день Полина ехала в санаторий и разыгрывала мини-спектакль под названием «Торжество оптимизма».
– Тебе не выписали валерьянку? – с улыбкой спросила она у Маши. – Или еще чего-нибудь? Все-таки ты ужасно нервная.
– Сказали пить пустырник, – прошмыгала Мария. – Вот. Уже четвертый флакон приканчиваю. Невероятно горькая гадость. Купила сразу упаковку. Хочешь, и тебе дам?
Маша протянула подруге темно-коричневый бутылек. Полина прочитала надпись на этикетке.
– Четвертый флакон! – закричала она. – Он же на спирту!
– Правда? Ах, вот почему он мне так понравился!
Мария вытащила из ящика рабочего стола другой флакон и приложилась к нему, как пират к фляжке с ромом.
– Ты с ума сошла, Маша! Тебе нельзя!
– Попробуй! Попробуй!
Полина глотнула из бутылька. Ее красивые глаза стали еще красивее – потому что увеличились в размерах раз в пять.
– Горько-то как! – просипела она.
– Подожди минутку, сейчас станет хорошо. Чувствуешь?
– Проще сразу купить бутылку водки.
– Водку мне нельзя, я беременная, – напомнила Маша. – А пустырник – Варвара Андреевна прописала.
И она снова приложилась к флакону.
Санкционированное врачом распитие настойки пустырника было прервано визитом Здоровякина. Неудовлетворенный телефонным разговором с женой, не в силах побороть отвратительное щемящее чувство в груди, он заявился в офис собственной многокилограммовой персоной.
– Надо поговорить, –
Полина кивнула Илье, быстро схватила сумку, бросила взгляд в зеркало.
– Мне в аптеку, – сказала она Маше. – Шприцы кончились. И капельницы.
Илья уселся в кожаное кресло. Изысканный интерьер офиса, созданный стараниями взбалмошной француженки Анн-Мари Деманже [4] , располагал к работе. И к отдыху.
– Мария, – начал Илья. – Мне нужно серьезно с тобой поговорить. А чем у вас тут пахнет?
4
История трогательных взаимоотношений Анн-Мари Деманже и сыщиков Здоровякина и Валдаева описана в книге «Девушка без недостатков».
– Пустырник пью, – с вызовом ответила супруга.
– Зачем? – удивился Илья.
– Нервы успокаиваю.
Илья глубоко задумался. Тон подруги жизни указывал на то, что виновником ее раздражения и обеспокоенных нервов является сам Илья. Это было выше понимания Здоровякина! Чем он ее обидел? Тем, что позволил ей ему изменять?
Здоровякин пристально посмотрел на супругу. Та выглядела чрезвычайно аппетитно. Розовые щеки, ранее никогда не радовавшие округлостью, милые весенние веснушки на носу, тоже необычные для лица Марии… Машка изменилась и нравилась Здоровякину еще сильнее. И она от него ускользала, выбив через суд право отдельного проживания и заведя роман с гадом Вепрецким.
Илья собрался с духом. Он хотел прижать Машу к стенке шрапнелью нелицеприятных вопросов. Но мрачное отвращение в ее глазах не позволило ему этого сделать. Что, если желание Здоровякина добиться истины приведет к окончательному разрыву?
Презирая себя за малодушие и трусость, Илья позорно свернул знамена. Съехал с главной дороги на второстепенную. Он спросил:
– Ты идешь послезавтра к стоматологу с Антоном?
– Уже сходили, – буркнула Мария. – Поставили две пломбы. Покрыли лаком новый зуб.
– Уже? – изумился Илья. – Записывались ведь на пятницу!
– Перенесли.
В его сознании поход к зубному врачу с ребенком был актом жуткого садизма. А Маша говорила об этом буднично. Для нее визит к стоматологу не представлял особых мучений. Она коленом подтолкнула Антошу в кабинет, напомнив ему, что он мужчина и не должен орать. А сама села на диван под фикусом в коридоре роскошной стоматологической клиники и впялилась в любимый ноутбук.
Кто и запомнил это событие навсегда – бедная женщина-врач. Во-первых, пациент явился на прием в костюме вампира. Черная шелковая шапка треугольником закрывала бледный, вымазанный мелом лоб, черный плащ свисал до пола. Губы ребенка были черными, глаза обведены розовыми тенями. А когда стоматолог попросила юношу открыть рот, ее поджидал сюрприз, от которого даму начала колотить крупная дрожь. Нет, не длинные вампирские клыки испугали ее. Во рту милый ребенок держал огромного таракана, и тот шевелил лапками. Конечно, впоследствии выяснилось, что таракан пластмассовый, но врач уже успела получить микроинфаркт.