Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!
Шрифт:
Ректор бросил на меня выразительный взгляд. Я вспомнила, как жалко выглядела вчера в его кабинете, но не смутилась:
— Тогда… Что я там буду делать?
– Жить, соблюдая ряд правил.
– Каких? – тут же напряглась я.
– Несложных. Я все объясню тебе в имении. Еще вопросы есть?
В его голосе прорезалось раздражение. Я нервно сцепила пальцы на коленях, но все же ответила:
– Есть. Почему именно я? И к чему такая спешка?
Лицо ректора окаменело, и он холодно сказал:
– Ты оказалась в нужное время в нужном месте. Срочность – требование
– Большая, – возразила я. – А вдруг вы так от навязанной родом невесты хотите избавиться? И как только вы представите меня семье, эта красотка мне волосы повыдирает в темной аллее? Или яду в чай нальет…
На миг ректор изменился в лице. Судя по всему, я попала в яблочко. Но он тут же натянул на лицо саркастическую улыбку:
– Яду? Не смеши! Во-первых, прекрати выкать. Для тебя я Эдвин. Во-вторых, мои проблемы тебя не касаются. Я разберусь с ними без твоего участия. Твоя задача – играть свою роль перед моей матерью. Ясно?
– Ясно, – вздохнула я.
– Ясно, Эдвин, – настойчиво произнес он.
– Да, Эдвин, мне все ясно, – послушно повторила я.
На этом разговор увял. И вскоре я забыла обо всем – мы приехали в лавку готового платья.
Меня поручили портнихам, и все, что я делала пару следующих часов – это вздыхала с восторгом и хлопала глазами. Несколько строгих повседневных нарядов, тончайшие сорочки и белье – такого у меня никогда не было. К ним прилагались притирания и комплект украшений. А главное…
Два часа спустя я вышла из лавки через задний ход. В самом красивом платье, которое я когда-либо надевала. Белый кружевной лиф, подол из нескольких несколько слоев молочного шелка со вставками из того же кружева… Волосы мне снова собрали, добавили в прическу живые цветы и закрепили фату.
Чувствовала я себя странно. Одновременно внутри меня разливалось ликование. Конечно, как и все девушки, я мечтала о свадьбе, красивом платье и прекрасном принце для полного комплекта. Но жизнь мне быстро объяснила, что мечты останутся мечтами. А мои цели не простирались дальше, чем выжить и получить диплом.
И вот теперь я переступила порог одной из церквушек на окраине. Под руку с ректором Артейской Академии, одним из самых завидных женихов этого города. Марьяна бы от зависти умерла, если бы видела меня сейчас…
Церковь была пуста – подозреваю, об этом позаботился Эдвин. И только когда впереди замаячил алтарь, я вдруг поняла, что кое о чем забыла.
Словно в ответ на мои мысли внутри появился легкий зуд. То, что я так тщательно скрывала, реагировало на ауру этого места. Точнее, на защитные артефакты в основании алтаря. Я почувствовала, как дрожат пальцы. Эдвин удивленно покосился на меня и крепче стиснул мою ладонь.
– Волнуешься? – шепнул он.
Я выдавила улыбку и молча кивнула. Да-да, волнуюсь. Только вовсе не из-за свадьбы. Скорей бы покинуть это здание. Жара я пока не чувствую, печать спит. Но чем быстрее мы уйдем, тем лучше.
Я затормозила чуть раньше, чем следовало. И встала как вкопанная. Эдвин выглядел немного удивленным, но не стал заставлять меня делать еще один шаг. Толстый и лысый священник
Судя по всему, много. Старик пожал плечами, сделал шаг вперед и начал гундеть ритуальные фразы. Как назло, медленно и монотонно. Зуд внутри не угасал и хотел превратиться в жар. Я поглядывала на защитные артефакты за его спиной и молилась только об одном – чтобы все скорее закончилось. Когда наступила тишина, я не сразу сообразила, что все ждут моего ответа. В глазах Эдвина уже вспыхнуло подозрение. Я поспешно выпалила:
– Да. Согласна.
И вслед за ректором положила руку на бархатную подушечку, которая чудом материализовалась в руках священника. Золотой свет окутал наши руки. А когда сияние погасло, на моем безымянном пальце сияло кольцо из белого золота с красными прожилками. У моего жениха, а точнее, уже мужа, было такое же.
Священник милостиво произнес:
– Можете поцеловать невесту.
И в этот момент я осознала, что на самом деле, собираясь в церковь, не подумала про две вещи. Про защитный артефакт из яшмы, который сиял в основании алтаря. И про поцелуй, который для меня должен стать первым.
Больше всего мне хотелось сбежать или провалиться сквозь землю, и, кажется, это было написано на моем лице. Потому что Эдвин тут же до боли стиснул мою ладонь, развернул к себе и одними губами произнес:
– Диплом, Лина.
Как ни странно, это сработало. Я перестала трепыхаться и позволила ему откинуть фату. В этот момент жар внутри меня решил, что хорошего понемножку. И то ли от волнения, то ли из-за близости артефактов, начал стремительно нарастать. Я обреченно смотрела в глаза Эдвина и лихорадочно соображала, под каким предлогом могу прикрыть рукой лоб. Но в этот момент его губы коснулись моих, и на несколько томительно долгих мгновений все перестало существовать.
Прикосновение было очень нежным. По телу пробежали мурашки. Мне показалось, что он не отрывался от моих губ дольше, чем положено. А, когда наконец, отстранился, то несколько мгновений смотрел на меня потемневшим взглядом. Но самым странным оказалось то, что жар внутри меня мгновенно утих. Печать снова спала, и больше ее не тревожили ни артефакт, ни мое колотящееся сердце.
Эдвин одернул себя первым. Его взгляд снова стал холодным. Он развернул меня в сторону выхода и повел прочь. Я то и дело поглядывала на свое кольцо и кусала губы. А еще напоминала себе о договоре. В конце концов, Эдвин больше меня и пальцем не тронет. Ну да, первый поцелуй с ректором и почти незнакомцем… Зато диплом и жизнь.
Но все же, почему уснула печать?
До Хэлмилэна мы добирались три дня. За пределами Артеи Эдвин пересел на коня, и теперь мы виделись только на редких остановках. На постоялых дворах мы занимали отдельные комнаты. С нами ехали только кучер и слуга. Удивительно, но ко мне они относились с большим почтением и заботой. Я сделала вывод, что о брачном контракте оба не знают.