Практикант 5
Шрифт:
Малютка тут же снова крепко обхватила меня ручонками за шею и протестующе замычали. Но совместными усилиями нам с мамой все же удалось достучаться до наташкиной совести и уговорить «обезьянку» соскочить на пол.
— Ой, а как возмужал-то! Как возмужал! — залепетала мама, стискивая меня в своих объятьях. — Плечищи широченные стали, как у отца… Но худющий, как был, так и остался. Оно и понятно. Питаешься, поди, в сухомятку. Да еще не пойми чем.
— Ну так-то на работе нас хорошо кормят. С горячим, как положено, — возразил я. — А дома завтракаю и ужинаю.
— Ой, видела я
— Да, мам, вон же ж на полу. Смотри: сколько пакетов я из магаза притаранил, — поспешил успокоить я маму. — Потому что знаю, что в холодильнике шаром покати. Вот и затарился.
— Ух ты, тортик! — заверещали снизу проныра Натка. — И мои любимые конфеты с печеньем! Братик — ты мой краш! — от восторга сестренка захлопала в ладоши.
— А ну-ка не тронь! Только после ужина! — мама тут же переключилась с меня на малявку. — Зря что ли я у плиты целый час горбатилась. Давайте, оба, быстренько мойте руки и за стол… Но сперва, Ната помоги Сереже перенести все эти пакеты на кухню.
— Ма, мне бы в душ сперва, — улыбнулся я, по новой впрягаясь в пакеты. — А то за день семь потов сошло.
— Ступай. Но по быстренькому, в ванной не задерживайся. А мы с Натой пока продукты в холодильник разложим. Да, доча?
— Ага. Только чур я тортик…
Дальше слушать их я не стал и, подхватив из крайнего пакета сверток с джинсами (в расширенный эблюсом карман которых, помимо прочего барахла, спрятал и всю остальную чистую одежду с сиденья), сбежал мыться.
Глава 26
Глава 26
Полностью зарядившийся еще вечером айфон «порадовал» десятками пропущенных звонков и сообщений. Но, что удивительно, среди этого обилия попыток связаться со мной не обнаружилось и намека на машкино беспокойство. То бишь, я бесследно сгинул на целую неделю, а любимая девушка вместо того, чтобы бить в колокола или, на худой конец, хотя бы пытаться до меня достучаться, просто тупо забила — вроде как, ну пропал Серега и пропал, подумаешь…
Высветившиеся же на панели разбуженного гаджета запросы на две трети состояли из голимой рекламной рассылки. Оставшаяся же треть нормальных сообщений, типа: «Э, бро, куда пропал-то?», «Серега, ты где? Ау!», «Че стряслось? Куда пропал?»… — принадлежали исключительно институтским приятелям Витьке и Алику. От Терентьевой же не зафиксировалось даже одиночного входящего звонка. А ведь как раз-таки из-за этой стервы (вернее, смонтированного с ее участием ролика) я вляпался в гнусную историю с исполнением «халтурки» от Хозяина. И последствия этой отчаянной вписки за (как я считал раньше) дорогого мне человека обернулись целой неделей адского трэша. Кстати, там до сих пор еще ни разу не факт, что все уже позади.
Признаюсь, по началу у меня возникло острое желание самому позвонить предательнице. Но наличие в доме гостей вынудило поумерить пыл, и перенести разборки с девушкой на следующий день. Потому как без крика и ругани здесь вряд ли уже обойдется, а грузить своими проблемами
Вечерня возня перед сном с непоседой Наткой под аккомпанемент милого маминого ворчанья как-то само собой разогнали все мои мрачные думки. Предоставив разложенный диван гостям, себе я устроил некое подобие постели прямо на полу. Но несмотря на жесткую лежанку впервые за много дней засыпал сытым, довольным и по-настоящему счастливым…
Следующим утром, вопреки моим уговорам остаться еще хотя бы на денек погостить, мама настояла, что им пора возвращаться в село. Единственным, чего мне удалось добиться, стало ее дозволение отвезти их с Натой до автостанции. Изначально мама собиралась добираться дотуда на такси, но узнав, что у меня в личном пользовании имеется служебный автомобиль (на водительские права для управления которым я, якобы, по протекции фирмы сдал экстерном), она согласилась прокатиться на нем.
Но когда мама увидела припаркованный у подъезда спорткар…
В общем, поездка до автостанции только Натке запомнилась как «вау» какое приключение. Разбуженная ни свет ни заря кроха, увидев розовую красавицу с поднимающимися вверх дверцами, «как крылышки у феечек в мультике», мгновенно в нее влюбилась, перестала капризничать и, первой забравшись в салон, восторженно сияла глазками от начала до конца поездки.
Мне же поначалу пришлось выслушать от матери выносящую мозг лекцию на тему: как опасно гонять по городу на столь резвой машине, а потом всю дорогу до автостанции тащиться на черепашьих шестидесяти кэмэ в час под бдительным оком неподкупного инспектора в юбке. Блин, я так не потел за рулем своей «мазды» даже во время учебы экспресс-вождению за одну ночь под патронажем отмороженной троицы безбашенных инструкторов.
К счастью до автостанции мы докатились без происшествий (разумеется, если за происшествия не считать истошный вой клаксонов то и дело обгоняющих нас машин), я посадил маму с сестренкой в автобус, и уже в привычном стиле вождения (на грани тарана чужих бортов и бамперов) понесся в институт на первую пару…
Даже поваливший, словно пух из разодранной перины, сплошным потоком снег не заставил меня снизить скорость. Доверившись инстинктам, я продолжал до конца поездки лавировать на грани фола в плотном потоке машин, снова под аккомпанемент отчаянных гудков бедолаг-соседей, но теперь уже по кардинально противоположной причине.
Закатившись на институтскую стоянку в числе самых первых авто, я запарковался на любимом месте и, вынырнув из «мазды» в снежную пелену, зашагал к едва различимому крыльцу…
— Гони бабки, крысеныш! — моих ушей достиг злой наглый голос с верхней площадки примерно на середине подъема по высоким ступеням.
— Пустите! Я ничего вам не должен! — раздался в ответ плаксивый писк, показавшийся мне смутно знакомым.
— За косяки надо платить, ушлепок! — вторил первому рэкетиру его подельник. — Ты вчера торчал полтораху. Теперь уже должен два косаря. Если ща не заплатишь, завтра долг твой подскочит до трёшки.