Права и обязанности
Шрифт:
– Как насчет того, чтоб кого-то сдать в багаж?
– Очень смешно.
– А я не смеюсь. Нам потребуется ящик длинной что-то около шести футов и немного сена.
– И что это будет по описи?
– Фарфор.
– Предположим. Но как это осуществить технически? Расстояние между пунктами недетское. И всю дорогу пробыть «багажом»… это, знаешь ли, тот еще фокус. Нешуточный. Я не говорю даже о еде и питье, или о посещении санузла, но ты только вообрази себе эту неподвижность в подобном гробу, и так долго… как ты заставишь человека пролежать спокойно восемнадцать часов?
Ковальски поскреб кончик носа, поправил сползшие было очки.
– Ну, – произнес он, – можно дать ему запасные батарейки…
Снова
Они уходили все дальше от прошлого – так далеко, что уже сами едва помнили, с чего все началось. Казалось, именно так было всегда. Есть весь мир, и есть маленькая группка своих, одетых в черно-белую форму, в которых уверен.
Они видели мир – и мир в большинстве своем оказался построен везде одинаково. Они видели людей – люди были разные, это приходилось признать. Чего они не видели нигде и никогда – это пути назад.
Справедливости ради стоило бы сказать, что они и не искали.
***
Телевизор бубнил на фоне. У диктора были те особенные интонации, которые встречаются только у людей, которые зарабатывают на жизнь, мозоля зрителям глаза с телеэкранов, и более ни у кого на свете. Он потихоньку зевнул. Работающий телевизор означал, что кто-то вернулся домой и включил его. Если оставил новости, то, скорее всего, это старший. Нос зачесался, и он потихоньку потер его о подушку. Глаза открывать не хотелось. Даже шевелиться не хотелось. Вчерашний день для него закончился где-то между сорок второй и сорок третьей главами научного труда по молекулярной физике. Он точно помнил, что ему вполне удобно было читать, положив голову на сложенные руки, а потом… да, потом он как-то очутился здесь, в горизонтальном положении, с подушкой под щекой и с одеялом поверх. За спиной кто-то шлепал босыми ногами по полу и тихо напевал. Послышался шум воды, затем жужжание кофемолки, и снова все перекрыл телевизор.
Он снова поелозил носом. Хорошо, когда не нужно вскакивать и моментально нестись куда-то. Хорошо, когда есть время перебрать свои мысли и отделить воспоминания от снов. Плохо то, что в процессе он вспомнил, почему именно ему не хотелось вставать.
Пришлось все же разлепить глаза, поморгать, привыкая к освещению и сесть. Рука немного дрожала. Он пошарил вокруг себя, нашел под подушкой футляр и извлек из него очки. Водрузив их на нос, почувствовал себя увереннее – мир вокруг обрел четкие границы. Он зевнул потихоньку в кулак и свесил ноги с постели. Какое-то время созерцал пол метрах в двух под собой, а после в голове что-то щелкнуло, и он со вздохом нашарил боковую лестницу – приваренные к стене трубы. Стал спускаться, чувствуя босыми ступнями холод металла – одновременно и приятный, и нет. Спуск этот – с небольшой, в общем-то, высоты – напоминал нисхождение с небес. Весь покой, вся тишина утра остались словно бы там, наверху, припрятанные под сероватым одеялом, еще хранящим тепло его тела. Здесь, внизу, царила иная реальность.
За столом на кухне царило оживление – если можно было называть оживлением ор с пеной у рта и тыканьем друг в друга пальцами. Он остановился напротив двери, наблюдая за происходящим. Орали друг на друга – и весьма темпераментно, со вкусом – старший, и тот парень, имя которого никак не удавалось запомнить. Весь какой-то гладкий и лоснящийся, ухоженный, он совсем не сочетался с убогой обстановкой их кухни. На фоне спорщиков тихо насвистывал и помешивал в кастрюльке исходящее паром варево дежурный по кухне. Тоже босой, бросилось в глаза проснувшемуся. Балансирует на правой, пальцами
Спустя секунд двадцать присутствие кого-то новенького заметил сидящий с краю и помалкивающий мелкий. Он неуверенно помахал ладошкой и скосил взгляд в сторону – дескать, сам вот видишь. Пришедший видел. Кивнув, прошел мимо кухни дальше в ванную. Там, случайно скользнув взглядом по зеркалу, отметил, что вчера кто-то позаботился о том, чтобы он не спал в одежде, и мимоходом задался вопросом, где ее теперь искать.
Контрастный душ (главное не удариться головой о верхнюю перекладину) и чистка зубов немного примирили с суровой действительностью. Действительность… она была точно как их пластиковый стаканчик для их зубных щеток. Ничем не примечательный, да и щетки самые что ни на есть обыкновенные: красная, зеленая, желтая и синяя. Они каждый раз, когда меняли их, тянули жребий, чтобы не спорить из-за цвета. Пару раз ему доставался нейтральный синий, а в остальном жизнь веселилась за его счет. Так и с действительностью: все, что кажется тебе привлекательным, обычно случается только потому, что ты немного сжульничаешь…
Когда он закончил с приведением себя в порядок (его вещи оказались в шкафчике, магия, да и только), телевизор все еще бубнил. Новостной канал безостановочно пугал зрителей самыми свежими ужасами со всех концов страны. Со своего рабочего места – повернутого практически горизонтально кульмана – он прихватил еще вчера ополовиненную кружку остывшего кофе, а из ящика стола – несколько галет. Сойдет за завтрак, если его не будут дергать в ближайшие пять минут. Опустившись на довольно жесткий («пружины должны быть такими, чтобы выдержали, даже если мы все вместе примемся скакать козликами, ясно?!») мутно-зеленого цвета диван, он бездумно уставился на диктора. Женщина возраста между двадцатью и восьмьюдесятью, глаза застыли, глядя в одну точку, накрашенный рот меняет очертания, как демонический узор Роршаха, говорила, как упал уровень акций какого-то завода за текущий год.
– Ага, уже вперился в зомбо-ящик!..
– Да оставь ты человека в покое…
– Это мой человек, так что я лучше знаю, когда оставлять его в покое, а когда нет, ясно?!
Старший все еще не в духе. Ощетинился своим дурным настроением, как еж иголками. Это с ним бывает, и чем дальше – тем чаще. Видимо, прожитые годы и ответственность постепенно, обтешут его, как море камень, выкристаллизовав совершенно невыносимого типа. Как и их всех.
Он допил кофе и поднялся с дивана. Сколько ни оттягивай неизбежное, но оно ведь все равно произойдет, не так ли?
***
– Встать, суд идет.
– Технически, еще не идет. К тому же, это не законодательная процедура, и нам нет необходимости подниматься с места.
– Я требую встать из уважения к закону, лейтенант!
– Не думаю. На мой взгляд, ты требуешь этого, потому что уже сказал вслух, а отступать не любишь. Так что, разумно это или нет, но теперь мы должны вставать.
– Лейтенант, что я тебе говорил на счет твоего мнения?
– Ты о том месте, куда я могу его засунуть или о том, что не можешь его оспорить?
– Какая муха его укусила?
– Не вмешиваться! Все. Начинаем. Слово предоставляется пострадавшему.
– М-м… Прошу прощения. Пострадавший… технически говоря… не очень имеет возможность…
– Будешь за него говорить?
– Последние полчаса я как раз пытался это до вас донести. Я буду представлять, так сказать, интересы потерпевшей стороны. И наше обвинение очень просто: ваш товарищ сломал нос моему нанимателю.
– Обвиняемый, что вы можете сказать в свое оправдание? Обвиняемый!