Правда и ложь. Трактат второй

Алеkc Ниk

Мысленно уже представил, как Настя (может, в компании новых институтских подружек, а, может, и одна) выходит за ограду университетского сквера и как, в порядке сюрприза, появляюсь я, Дэн Конев, с роскошным букетом (а цветы Настенька любила, я это точно знал. Причем, одинаково восхищалась и тепличными тюльпанами, и полевыми колокольчиками). Она, разумеется, одаривает меня своей умопомрачительной улыбкой…

Стоп. Размечтался. Если б я знал заранее, чем закончится эта неловкая попытка сделать ей сюрприз, то, конечно, добросовестно отсидел бы все, без исключения, пары в своем

политехе, а уж потом бы ей позвонил. И пришел к ней домой в назначенное время (или просто в сквер, к нашей с Настей скамейке).

Впрочем, как говаривал классик, жизнь сослагательных наклонений не приемлет.

Итак, я сбежал с последней пары, заскочил домой (чтобы забрать приготовленный для Насти букет) и, не слушая ехидных реплик маман (женская ревность, что поделаешь?), полетел к университетскому корпусу, в котором занимались студенты и студентки инъяза.

…Настю я увидел отчетливо. Она шла, болтая с новой приятельницей – то ли Ниной, то ли Никой… словом, этакой "белой мышкой" (вроде моей бывшей пассии Малининой), которая на фоне дочери профессора Воронцова привычно проигрывала (как по части лица, так и по части фигуры). На сей раз на Настеньке были не джинсы, а юбка ниже колен и приталенный жакет. Волосы она тоже не заплела в косу; они свободно спадали на спину и лишь спереди были скреплены заколками.

У меня сердце привычно заколотилось раза в два (если не три) чаще обычного – так уж сложилось, что мы с Настей не виделись целых четыре дня (ровно в четыре раза больше нормы!), поэтому я ускорил шаг, идя ей навстречу…

Однако, меня опередили. Не успел я дойти до ограды сквера, как напротив тротуара затормозила крутейшая тачка, из которой вылез… я напряг зрение…

Нет, глаза меня не обманули – это был тот самый мажорный глист, прыщавый, большеротый и щегольски одетый, которого я в свое время бесцеремонно выставил из квартиры профессора Воронцова, куда тот явился незваным.

Да, это снова был он. И он снова направился к моей девушке (правда, теперь держа в руке не пафосный букет из элитного салона, а всего одну розу – алую, полураспустившуюся. Изысканную).

Я в свою очередь ускорил шаг. Хлыщ поначалу не обратил на меня внимания, но, перехватив взгляд Насти (она-то на плохое зрение не жаловалась, хоть читала ничуть не меньше меня), обернулся.

И сразу скис. Я же, напротив, изобразил на лице широченную улыбку (адресованную, впрочем, отнюдь не ему).

– Привет, Дэн, – она поздоровалась первой. Без особого энтузиазма… но и без неприязни (причину ее дурного настроения я узнал чуть позже и, забегая вперед, скажу – с появлением хлыща на иномарке она связана не была. Как, впрочем, и моим появлением).

– Привет, любимая, – обняв Настю за плечи, я запечатлел демонстративно смачный поцелуй на ее разрумянившейся щечке, вручил ей астры (конечно, цветы она взяла) и только после этого сделал вид, что заметил стушевавшегося мажора.

– Добрый день, – бодро сказал я хлыщу (хотя веселого тут, на мой взгляд, было мало), – Мы вроде знакомы… Георгий, правильно?

Хлыщ с кислым видом кивнул.

– Лучше Егор.

–

Отлично,– одобрил я прилипалу, – И что же вам, Егор, опять нужно от моей девушки?

– Прекрати, Дэн, – негромко сказала Настя и обратилась к Егору. – Очень жаль, но, боюсь, ни на этой неделе, ни на следующей ваш досуг я скрасить не смогу.

Меня бросило в жар: она действительно скрашивала досуг (что кроется за этими сравнительно невинными словечками, я не хотел и думать) богатенького ничтожества?

Я непроизвольно шагнул вперед… но тут на сцене появился (или, выражаясь в духе фантастических романов, материализовался) еще один персонаж. Настолько похожий на молодого актера Старыгина, что мне в первый момент даже захотелось протереть глаза.

И этот "Старыгин", по-старыгински очаровательно улыбнувшись, исключительно вежливо поинтересовался:

– Господа, какие-то проблемы?

Только в этот момент до меня дошло – парень (высокий, спортивный, облаченный в строгий темный костюм) является ни кем иным, как телохранителем глистообразного мажора. Ни больше, ни меньше.

И по взгляду, которым наградил меня этот красавчик, я, разумеется, понял – тут лезть в драку бессмысленно (да и насколько Настасья не любит, по ее выражению, "размахивания кулаками", я тоже отлично знал).

Поэтому ответил: "Но проблем", а следом за мной и Настя, улыбнувшись не слишком искренне, сказала: "Да, все в порядке".

И лишь по лицу мажора, охраняемого профессиональным секьюрити, было видно, что в порядке далеко не все…

…Денек был ясным, солнечным, одним из тех редких осенних дней, когда всё вокруг – и дома, и прохожие, и деревья в сквере с позолоченными кронами, и не успевшая пожухнуть зеленая трава, и запоздалые цветы на клумбах… наконец, глубокое синее небо кажется особенно ярким… и, я бы сказал - обреченно красивым.

Мы с Настей, не сговариваясь, выбрали на бульваре скамью. Она первой на нее присела, я примостился рядом. Мне показалось, она избегает моего взгляда.

Настя смотрела на астры. На чудесные фиолетовые, ярко-розовые, белые и бледно-розовые цветы, которые моя бабуля любовно выращивала своими руками в палисаднике перед домом.

– Интересно, – начал я, не желая выглядеть параноиком-ревнивцем в глазах любимой девушки, но будучи не в силах сдержать прорывающуюся наружу если не желчь, то, по меньшей мере, досаду, – Почему этот хлыщ не может оставить тебя в покое?

Она бросила на меня короткий (и, увы, не слишком теплый) взгляд.

А потом сказала… нет, совсем не то, что я ожидал услышать.

– Тебя только это волнует? – глухо спросила Настя.

И лишь в этот момент я осознал, что сегодня она не такая, как обычно. Более бледная, что ли? Бледная и слегка осунувшаяся. С еле заметными полукружьями под глазами.

Я осторожно коснулся ее руки.

– Что случилось?

Отложив букет астр на скамью, она полезла в сумочку и (кто бы сомневался?) извлекла оттуда неизменные Vogue с зажигалкой.