Правда людей
Шрифт:
— Еще хотелось бы узнать, что ты делал на юге, а то парни Серого и Гнея молчат.
— На юге я искал единомышленников.
— И как успехи?
— Есть небольшая группа и парни, которые остались на Кубани, ищут выходы на другие. Кто они такие, пока промолчу.
— А это случаем не те лихие ребята, которые виллы приморские грабят?
— Они.
Как ни странно, больше вопросов не было. Соратники замолчали, и я встал:
— Расходимся. Иван Иваныч, займись военными складами. Паша, возвращаешься в Белоомут. Костя, ты в Москву. Антон Ильич, вы со мной,
Трубниковы и Гоман вышли, а Иван Иваныч задержался и, приблизившись, сказал:
— Егор, мне кажется, что Ильич что-то мутит. Он ведь может свою организацию сколотить и от нас отколоться.
— И что ты предлагаешь?
— Держать его под контролем. Надо приставить к нему пару-тройку парней, пусть рядом крутятся, да к Косте столько же.
— Я поговорю с ними об этом.
Лопарев кивнул, а я подумал, что не успела еще организация окрепнуть, а тут уже интриги и недоверие. Впрочем, это было ожидаемо, и я не удивлялся.
Съемная квартира опустела. Каждый направился по своим делам и вместе с Антоном Ильичем я поехал в Пушкино, где на одной из своих хавир Леша Козырь назначил нам стрелку. И пока ехали, мы разговаривали, а начал отставной полковник с того же самого, что и Лопарев:
— Иван Иваныч может стать слишком самостоятельным, Егор. Так что будь начеку, как бы он в сторону не отскочил. Надо бы к нему пару человек приставить.
Меня едва на смех не прорвало, но я сдержался и ответил, сохраняя серьезность:
— Я поговорю с ним об этом.
Полковник был удовлетворен и я тоже. Лопарев приставит к Трубникову боевиков, телохранителей и наблюдателей, а тот пришлет к нему трех-четырех своих бывших сослуживцев. Ну, а я между ними, и рядом со мной две ударные пятерки, которые имеют собственные схроны с оружием и подчиняются только мне. Перекрестный контроль, вот что это такое. Стандартная практика любой подпольной или полуподпольной структуры, ибо нет ничего нового под солнцем. И пусть мы пока еще слабенькие, основа закладывается уже сейчас. Контролировать соратников я не могу, на это нет сил и времени. Вот пусть они друг за другом и присматривают. А кто будет замечен в двурушничестве или предательстве, с теми разберутся гвардейцы.
— Антон Ильич, вы с Дорофеевым разговаривали о том, чтобы привлечь к нашим делам спецназовцев?
— Да.
— И что он сказал?
— Дорофеев считает, что об этом думать рано. Он хочет присмотреться к нам и поучаствовать в акциях, и только после этого сведет нас с действующими сотрудниками, которых не устраивает положение дел в стране.
— Может, это и к лучшему. Пока мы не окрепли, сплоченная группа, влившаяся в наши ряды со стороны, может всю систему поломать и на свой лад переиначить, а нам это не нужно.
— Все так, — согласился Трубников и спросил: — Ты лично с Козырем общался?
— Лично.
— И чего он хочет?
— Я же сказал, сотрудничать желает.
— Слишком это расплывчато.
— По телефону всего не скажешь.
— Эх, как бы нам не подставиться.
— Не боись, Антон Ильич. Леша Козырь давно мог бы объявить нам войну.
— А нам он зачем?
— У него связи, за ним сильная группировка и пока у нас имеется общий интерес.
— И все же я опасаюсь.
— Я тоже, Антон Ильич. Поэтому рядом с местом встречи сидят бойцы Гнея и Серого, которые смогут нас прикрыть.
Старший Трубников хмыкнул и замолчал. Наша машина выехала на перекресток и остановилась. Судя по всему, рядовым автомобилистам следовало пропустить какую-то важную персону, и на сколько мы зависли, не понятно.
Мне захотелось покурить, и я вышел. За шиворот куртки попало несколько снежинок, и по телу пробежала дрожь. Я затянулся, выдохнул дымок и услышал вой сирены. Приближались членовозы и на тротуар невдалеке от меня вышло несколько парней в руках которых были камни. На лицах косынки и маски, а на головах капюшоны. И когда из-за поворота выскочили три черные зализанные иномарки, которые мчались в сторону столицы, молодняк начал обстрел. Град камней, круглых булыжников, обрушился на кортеж, и несколько снарядов даже достигли цели. Патрульный полицейский засвистел в свисток и бросился к парням, но они скрылись в ближайшем переулке.
Интересное зрелище и, докурив, я снова залез в машину. Автомобиль тронулся и Трубников, кивнув в сторону переулка, в котором скрылись хулиганы, сказал:
— Вот про это я и говорю. Народ уже не боится власти и это начало революции.
— Может быть, Антон Ильич. Но сильно не обольщайтесь и на многое не надейтесь. Чтобы кинуть камень в проезжающий автомобиль много мозгов и храбрости не надо. Обычная хулиганка, а для революции нужны реальные дела. А с ними в стране пока слабо. Поэтому свою работу попробуем активизировать, однако основной план ломать не станем. Лучше скажите, документы для Галины сделали?
— Завтра будут. Новенькие, из паспортного стола, ни одна падлюка не докопается. Кстати, куда ты свою подругу спрятал?
— Сейчас она у Жарова в Белоомуте, а потом посмотрим…
Прерывая наш разговор, запиликал мобильник полковника и он ответил:
— Да, Костя… Это точно?… А что еще?… Ясно… Отбой…
Полковник отключил телефон и я поинтересовался:
— Что случилось?
— В сети появился видеоролик, который касается Шмакова. Вчера вечером неизвестные злоумышленники похитили его родителей и сестер, и теперь требуют, чтобы он сдался полиции. Срок семьдесят два часа.
"Вот, значит, как? — подумал я. — Интересный поворот. Но пока не ясно, чьих рук это мерзкое дело. Хотя вариантов немного, либо кавказские воры, которые уже в курсе, что рядом с их логовом крутился Эдик, либо полиция. А цель какая? Она на поверхности — выманить Шмакова из леса, вытрясти информацию, а потом выйти на нас. В общем, ничего сложного".
— Как поступим, Егор? — спросил Антон Ильич.
— Вариантов немного. Самый простой и логичный — убрать Эдика, обрубить хвост и забыть, что такой человек был. Однако это не наш метод, а потому попробуем освободить родственников нашего камрада и наказать тех, кто ведет себя, словно террорист.