Правда людей
Шрифт:
— И что дальше?
— Заложники уже были мертвы. Женщину и девчонок изнасиловали, и зарезали. А батю Шмакова лопатами забили, и перед смертью пытали, чтобы про сына узнать. Ребята при виде трупов озверели и пленников порубили на куски. Такие вот дела. У нас один двухсотый и два трехсотых, воры стреляли метко и у них были автоматы. Так мало того, на шум боя подкатили участковые из городка, храбрые малые, и давай сразу палить, но мы их угомонили, не насмерть. Короче, возвращаемся на базу. Сейчас мы возле Щекино.
— Как бойцы?
— Нормально. Кое-кто из парней проблевался после боя, но так бывает.
—
— Ему плохо, сидит и молчит. В ступоре.
— Кто двухсотый?
— Из новеньких, Расстегаем звали.
— А трехсотые?
— Кирей и я. Ничего, доктор подлатает.
— Хату спалили?
— Да.
— А видеосъемку провели?
— Конечно.
— Лады. Завтра встретимся, подробней поговорим.
— До встречи.
Я отключился и услышал голос Доронина:
— Серьезно у вас все…
"Куда уж серьезней, — подумал я. — В отряде первые потери и это только начало. А сколько еще трупов будет? Не десять и не сто, если нас не уничтожат в ближайший месяц, а тысячи и десятки тысяч, когда мы наберем силу. Но кто сказал, что будет легко? Революционеры, которые гибли на баррикадах во имя правды и справедливости, тоже жизнью рисковали. Так неужели мы хуже? Нет. Солдаты Красной Армии, которые бились против захватчиков, дабы их дети и внуки не стали рабами, тоже шли на смерть. А мы их потомки и пусть нам бывает страшно, человек тем от животного и отличается, что способен перебороть свой страх. И потому прочь сомнения. В любом случае нам отступать некуда, ибо заграницей нас не ждут, счетов в швейцарских банках у нас нет, и родина у нас одна, а значит, придется за нее драться и погибать".
Глава 23
Московская область. Зима 2014-го.
Напевая под нос военный марш, полковник Денежкин открыл дверь в квартиру, вошел, скинул шинель и направился в комнату.
— Пусик, я уже до-ма-а-а…
Растягивая последнее слово, полковник улыбался, и представлял себе, как Альбертик бросится ему на шею. Однако вместо любовника навстречу полковнику шагнул незнакомый парень в военном камуфляже, который ударил его кулаком в солнечное сплетение.
Задыхаясь и раскрывая рот, Денежкин согнулся, а нападавший пнул его по заднице и он полетел в сторону дивана, на котором вольготно расположился мужчина со шрамом на щеке и в форме майора российской армии. Из глаз упавшего полковника катились слезы, ему было больно, и он не понимал, что происходит. Однако вскоре он пришел в себя, смог поднять глаза на незваного гостя и узнал его:
— Лопарев? Это ты?
Денежкин попытался встать, но на спину ему наступила обутая в тяжелый армейский ботинок нога, а Иван Иваныч Лопарев наклонился к нему, потрепал хозяина квартиры по пухлой щеке и кивнул:
— Да, это я.
— Ты же в розыске… — выдохнул полковник. — Я по телевизору видел…
— Это неважно. Сейчас не о моих проблемах разговор, а о твоих.
Хозяин квартиры огляделся, вновь попытался подняться и воскликнул:
— Где Альбертик!?
— Лежать, сука!
Сильный удар в спину бросил гомосексуалиста на ковер, и он захныкал:
— Что вам нужно? Где Альбертик? Мы не сделали ничего плохого… Лопарев, зачем ты здесь?
Иван Иваныч щелкнул
— Лопарев, что тебе нужно? Деньги? Возьми, у меня есть тридцать тысяч долларов, все что накопил… Только оставь нас в покое… Иваныч… Ну мы же с тобой на День разведчика вместе водку пили… Что ты в самом деле… Я не виноват, что тебя из армии выгнали… Что ты молчишь? Иваныч… Не молчи… Скажи своим людям, что не надо жестокости…
— Заткнись! — брошенная Лопаревым команда прокатилась по комнате, после чего Денежкин замолчал, а Иван Иваныч спросил его: — Значит, ты хочешь, чтобы мы оставили вас в покое?
— Да-а-а… — протянул полковник.
— Мы можем уйти, но ты должен нам помочь.
— Я же сказал, возьмите деньги.
— Нет. Нам нужно другое.
— Что?
— Оружие со складов твоей части.
— Это невозможно.
— Кашира, — Иван Иваныч посмотрел на парня, который держал Альбертика, — он говорит, что это невозможно.
— Жаль.
Парень слегка пожал плечами, повернулся к любовнику полковника и стал его бить. Удар кулаком по голове. Ногой по коленной чашечке. Тычок в живот. Все делалось как-то буднично, привычно и легко, словно боец отрабатывал тренировочный комплекс по рукопашному бою, и Альбертик, который не мог кричать, только мычал. А вскоре он рухнул на пол, но это его не спасло. Кашира не останавливался, пинками он перекатывал тело гомосексуалиста и общеизвестного городского проститута от стены к стене, и Денежкин не выдержал:
— Прекратите! Не надо! Я сделаю все, что вы хотите!
— Вот то-то же, — усмехнулся Лопарев и снова щелкнул пальцами: — Кашира, стоп!
В квартире воцарилось относительное спокойствие, и только побитый любовник полковника, который забился в угол, продолжал издавать нечленораздельные звуки. Денежкин не мог смотреть на него без содрогания, он вообще был довольно таки нежной личностью, которая с трудом прижилась в кругу грубых вояк. А Альбертик был для полковника любимым человечком. И страдания юноши были для него большей пыткой, чем если бы избивали его.
— Так что ты говоришь? — Иван Иваныч смерил Денежкина презрительным взглядом.
— Я сделаю то, что вы хотите, — не отрывая взгляда от любовника, повторил полковник, — только пока не знаю, как.
— Да все ты знаешь, — по губам Лопарева пробежала усмешка. — Сейчас сядешь за свой рабочий стол, достанешь ноутбук и мы посмотрим, что хранится на "твоих" складах. Потом распечатаешь документы на выдачу оружия и боеприпасов, которые никто не станет проверять, ведь они будут на твое имя, и приложим левую печать. Далее оформишь накладные с указанием того, что должно быть выдано, список я тебе продиктую. Затем выпишешь пропуска на машины, которые въедут в часть, и позвонишь дежурному офицеру. А после будут звонки кладовщикам, которые обязаны срочно прибыть на службу, если они еще не пьяные, и мы отправимся в путь. Порядок ясен?