Правда о Бэби Донж
Шрифт:
— Она поправилась? — спокойно поинтересовался Франсуа.
— Недавно опять родила. Иногда, гуляя с ребенком поблизости, заходит к нам. Тс-с! Шаги! Кажется, к вам посетитель.
— Это мой брат, — пояснил Франсуа.
— Бедный! Провел всю ночь в коридоре — это не разрешается, но доктор сжалился над ним. Ушел лишь в шесть утра, когда ему объявили, что вы вне опасности. Дайте руку.
Сестра сосчитала пульс и осталась довольна.
— Я впущу его, но только на несколько минут, и обещайте, что будете
— Обещаю, — впервые улыбнувшись, отозвался он.
Феликс всю ночь не сомкнул глаз. Сестра Адония сказала правду: в шесть утра его почти насильно выпроводили из больницы. Донж поехал домой, принял ванну, побрился, переоделся и сразу возвратился. Он стоял в глубине коридора, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, раздраженный, что ему, словно постороннему, приходится ждать разрешения увидеть брата.
— Пойдемте. Пять минут — не больше! И не говорите ничего, что может его взволновать.
— Он спокоен?
— Не знаю. Это не такой больной, как все.
Братья не пожали друг другу руки. Им этого не требовалось.
— Как себя чувствуешь?
Вместо ответа легкое движение век: все в порядке. И, наконец, вопрос, которого ожидал Феликс:
— Ее взяли?
— Вчера вечером в Каштановую рощу приехал Фашо. Я боялся, что это будет тягостно. Но она держалась прекрасно.
Помощник прокурора Фашо был из числа их приятелей — почти каждую неделю они вместе играли в бридж.
— Больше всего нервничал сам Фашо. Даже заикался. Ты ведь его знаешь: неуклюж, вечно стесняется своих больших рук, не знает куда деть шляпу.
— А Жак?
— Его увели… Жанна с детьми осталась в Каштановой роще.
Феликс чего-то недоговаривал. Франсуа это почувствовал, но пожалел брата и притворился, что ничего не заметил. Что же от него скрыли? Почти ничего. Так, пустячок. Все действительно протекало вполне пристойно. Выезд прокуратуры на место происшествия был в общем формальностью. Фашо прибыл в собственной машине, с письмоводителем и судебно-медицинским экспертом. Следователь, недавно назначенный к ним в город, приехал на такси — у него не было автомобиля. У въезда в сад машины затормозили, чиновники посовещались и лишь потом вошли.
Чемодан Беби Донж стоял на ступеньках подъезда, а сама она, в шляпе, пальто и перчатках, двинулась навстречу прибывшим.
— Господин Фашо (обычно она называла его просто Фашо — они дружили), простите, что доставляю вам беспокойство. Сестра и мама — дома с детьми. Полагаю, самое лучшее для всех — уехать немедленно. Я ничего не отрицаю. Я пыталась отравить Франсуа мышьяком. Смотрите, я отсюда вижу пакетик, в котором был яд.
Она невозмутимо подошла к столу под зонтом и подняла с кирпичной крошки скатанный шариком клочок шелковистой бумаги, уже побуревший под лучами заходящего солнца.
— Думаю, допрос матери,
Короткое совещание шепотом. Инспектор полиции решил проявить любезность.
— Я уже допросил госпожу Донж, — доложил он. — Начисто протокол перепишу для вас вечером.
— Вы на такси? — спросил у него Фашо. — Сможете посадить к себе госпожу Донж?
Видя остановившиеся у въезда в Каштановую рощу машины, соседи решили, что там коктейль, как бывало довольно часто.
Все было оговорено. Оставалось лишь сесть в машины. Никто в Орнэ не догадывался о драме, разыгравшейся в Каштановой роще.
— Марта! Возьмите мой чемодан.
Беби первой направилась к выезду, но тут примчался Жак. Волосы сбились у него на лоб. Всем в доме наказали ничего не говорить мальчику. Тетке поручили увести и его, и своих детей. Тем не менее он спросил, глядя на мать с почтительным удивлением:
— Тебя, правда, везут в тюрьму?
Он был скорее заинтригован, чем напуган. Мать улыбнулась, наклонилась и поцеловала сына.
— А мне можно будет тебя навещать?
— Конечно, Жак. Если будешь слушаться…
— Жак! Жак! Где ты? — надсаживалась встревоженная Жанна.
— Беги скорей к тете. Обещай мне больше не удить рыбу.
Теперь все. Беби села в такси, господа из прокуратуры попрощались с ней, приподняв шляпы, и заняли места в двух других машинах.
Феликс тоже приехал в такси, только чуть позже. Он был подавлен. Состояние Франсуа еще внушало опасения. Войдя в дом и увидев заплаканные лица тещи и жены, младший Донж неприветливо осведомился:
— Где она?
Дети ужинали. Жанна встала из-за стола и сказала спокойно, но властно:
— Пойдем в сад.
Она знала, что предвещают смятенный взгляд и подергивающиеся губы мужа.
— Послушай, Феликс, нам лучше сейчас об этом не говорить. Не представляю, что взбрело сестре на ум. Допускаю даже, что она внезапно помешалась. Беби всегда была не такая, как остальные. Тебе известно, как я привязана к Франсуа. Возвращайся к нему. Несколько дней переночуй дома, в городе. Мне, я думаю, разумней оставаться с детьми здесь.
Взгляд ее, устремленный на мужа, смягчился.
— Так будет лучше, верно?
Ей хотелось обнять мужа, но это было не ко времени.
— Ступай! Скажи Франсуа, что мы с Мартой присмотрим за Жаком. Спокойной ночи, Феликс.
Приблизительно через час г-жа д'Онневиль вызвала по телефону такси. Атмосфера в Каштановой роще, как она выразилась, гнетет ее. Она не может думать ни о чем, кроме отравления, и не заснет всю ночь.
— К тому же я не захватила с собой туалетные принадлежности.
Она уехала и, вернувшись к себе, в один из самых красивых домов города, где она занимала этаж из восьми комнат, объявила: