Правда о деле Гарри Квеберта
Шрифт:
— Правда?
— Да. И я не внаю, хорофа ли она. То ефть я хофу фкавать, как увнать, фтоит ли пефатать книгу?
— Не знаю. Если вы считаете, что старались изо всех сил… Текст у вас с собой?
— Да, но он напифан от руки, — извинился Лютер. — Я только фто обнарувил. У меня ефть отпефатанный вариант, но я, выходя ив дома, ввял не тот конверт. Мовет, мне ва ним вернутьфя и вайти поповве?
— Не надо, покажите, как есть.
— Профто я…
— Ну-ну, не стесняйтесь. Уверен, вы пишете разборчиво.
Лютер протянул ему конверт. Гарри вынул исписанные листы и, пробежав глазами несколько страниц, поразился идеальному почерку.
— Это ваш почерк?
— Да.
— Черт,
— Не внаю. Такой у меня поферк.
— Оставьте мне на время, если вы не против. Я прочту и честно скажу, что я об этом думаю.
— Правда?
— Ну конечно.
Лютер охотно согласился и ушел. Но не уехал из Гусиной бухты, а спрятался в зарослях и, как обычно, стал ждать Нолу. Вскоре появилась и она — счастливая, радуясь скорому отъезду. Она не заметила фигуры, притаившейся в зарослях и следившей за ней. Она вошла в дом через парадную дверь, без звонка, как обычно в последнее время.
— Милый Гарри! — крикнула она, давая знать, что пришла.
Никакого ответа. Дом, казалось, был пуст. Она позвала еще раз. Тишина. Она заглянула в столовую и гостиную, но его там не было. В кабинете тоже. И на террасе. Тогда она спустилась по лестнице на пляж и громко позвала его. Может, он пошел купаться? Он так делал, когда уставал от работы. Но на пляже тоже никого не было. Она запаниковала: куда он мог деться? Вернулась в дом, снова позвала. Никого. Обошла весь первый этаж, поднялась на второй. Открыла дверь спальни и обнаружила, что он сидит на кровати и читает пачку каких-то листков.
— Гарри? Вы здесь? А я уже десять минут вас везде ищу…
Он вздрогнул:
— Прости, Нола, зачитался и не слышал…
Он встал, сложил в стопку страницы, которые держал в руках, и убрал их в ящик комода.
Она улыбнулась:
— Что это вы читали такое увлекательное, что даже не слышали, как я воплю на весь дом?
— Ничего особенного.
— Это продолжение романа? Покажите мне!
— Ничего особенного, покажу при случае.
Она лукаво посмотрела на него:
— Вы уверены, что все в порядке, Гарри?
Он засмеялся:
— Все отлично, Нола.
Они спустились на пляж. Ей хотелось посмотреть на чаек. Она раскинула руки, словно крылья, и стала бегать широкими кругами:
— Мне хочется летать, Гарри! Всего десять дней! Через десять дней мы улетим! Уедем навсегда из этого несчастного города!
Они думали, что они на пляже одни. Ни Гарри, ни Нола не подозревали, что из леса над скалами за ними следит Лютер Калеб. Он подождал, пока они вернутся в дом, и только тогда вышел из своего убежища и бегом помчался к «мустангу», стоявшему на параллельной просеке. Приехав в Аврору, он припарковался перед «Кларксом» и бросился внутрь: ему непременно надо было поговорить с Дженни. Надо, чтобы кто-нибудь знал. У него было нехорошее предчувствие. Но Дженни вовсе не хотела его видеть.
— Лютер? Тебе не надо сюда приходить, — сказала она, когда он появился у стойки.
— Венни… Профти меня ва то утро. Я не долвен был так хватать тебя ва руку.
— У меня синяк остался…
— Профти, повалуйфта.
— А теперь ты должен уйти.
— Нет, подовди…
— Я заявила в полицию на тебя, Лютер.
Гигант помрачнел:
— Ты ваявила на меня в полифию?
— Да. Ты меня так напугал в то утро…
— Но мне надо тебе фкавать фто-то вавное.
— Нет ничего важного, Лютер. Уходи…
— Это по поводу Гарри Квеберта…
— Гарри?
— Да, фкави, фто ты думаефь о Гарри Квеберте…
— Почему ты о нем заговорил?
— Ты ему верифь?
— Верю? Да, конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Мне
— Что-то мне сказать? И что же?
Лютер собирался ответить, но тут на площади перед «Кларксом» появилась полицейская машина.
— Это Тревис! — закричала Дженни. — Беги, Лютер, беги! Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Все очень просто, — сказал Гарри. — Это была самая прекрасная книга, какую мне доводилось читать. И я даже не знал, что она про Нолу! Ее имя нигде не упомянуто. Это была история невероятной любви. С тех пор я Калеба не видел. У меня не было случая вернуть ему текст. Потому что случилось то, о чем вы знаете. Месяц спустя я услышал, что Лютер Калеб разбился на машине. А у меня осталась рукопись настоящего шедевра, это я понимал. Тогда я решил его присвоить. Вот так вся моя карьера, вся моя жизнь оказалась построена на лжи. Разве я мог представить, что книга будет иметь такой успех? Этот успех мучил меня всю жизнь! Всю жизнь! И вот тридцать три года спустя полиция находит Нолу и эту рукопись у меня в саду. В моем саду! И я в тот момент настолько боялся все потерять, что сказал, будто написал эту книгу для нее.
— Из боязни все потерять? Вы предпочли, чтобы вас обвинили в убийстве, только чтоб никто не узнал правды про эту рукопись?
— Да! Да! Вся моя жизнь — это ложь, Маркус!
— Значит, Нола не уносила эту рукопись. Вы так сказали, чтобы никому не пришло в голову усомниться в вашем авторстве.
— Да. Но откуда тогда взялся экземпляр, который был у нее с собой?
— Лютер положил его ей в почтовый ящик, — ответил я.
— В почтовый ящик?
— Лютер знал, что вы с Нолой собираетесь бежать, он слышал ваш разговор на пляже. Знал, что Нола уедет без него, и так и закончил свою историю — отъездом героини. Он написал ей последнее письмо, где желает ей жить счастливо. И включил это письмо в рукопись, которую потом принес вам. Лютер знал все. Но в день отъезда, скорее всего, в ночь с двадцать девятого на тридцатое, у него возникла потребность замкнуть кольцо: закончить историю с Нолой так же, как кончается рукопись. И тогда он кладет в почтовый ящик Келлерганов последнее письмо. Вернее, последний конверт. Прощальное письмо и рукопись своей книги, чтобы она знала, как он ее любит. И, зная, что больше он ее не увидит, пишет на обложке: «Прощай, милая Нола». Наверняка он ждал до утра, хотел убедиться, что почту из ящика вынет именно Нола. Как обычно. Но Нола, обнаружив письмо и рукопись, подумала, что ей написали вы. И решила, что вы не придете. Она сорвалась. Обезумела.
Гарри сполз по стене, держась руками за сердце:
— Расскажите, Маркус! Расскажите мне вы. Я хочу, чтобы это были ваши слова! Вы всегда подбираете слова так точно! Расскажите, что случилось тогда, 30 августа 1975 года.
30 августа 1975 года
В тот день, в конце августа, в Авроре была убита пятнадцатилетняя девочка. Ее звали Нола Келлерган. Все, с кем вам доведется говорить, в один голос будут описывать ее жизнерадостной мечтательницей.
Причины ее гибели трудно свести к событиям 30 августа 1975 года. На самом деле все начинается гораздо раньше, возможно, за годы до этого. В 1960-е, когда родители не замечали, что в их ребенке угнездилась болезнь. Возможно, той ночью 1964 года, когда банда пьяных подонков изуродовала юношу, а потом одного из них замучила совесть, и он, пытаясь ее облегчить, тайком сблизился со своей жертвой. Или в ту ночь 1969 года, когда отец решил не выдавать тайну дочери. А может, все начинается июньским днем 1975 года, когда Гарри Квеберт встретил Нолу и они полюбили друг друга.