Правда о деле Гарри Квеберта
Шрифт:
— Знаешь, — возразил Боббо, — по-моему, он совсем не такой, как мы думаем. В сущности, он очень простой парень. Любит моторы, пиво похолоднее… Думаю, он не обидится, что я по-воскресному. Впрочем, я у него спрошу…
— Ничего ты у него не спросишь! И только посмей брякнуть за обедом какую-нибудь глупость! Чтобы я тебя вообще не слышала! Ах, бедный мой Боббо, было б можно, я бы тебе рот зашила, чтобы ты молчал: ты его как откроешь, так несешь ахинею. Отныне по воскресеньям чтобы был в рубашке и брюках. И точка. Нечего шляться по дому без порток. Мы теперь очень важные люди.
Произнося свою тираду, она заметила, что перед мужем на журнальном
— Это еще что такое? — рявкнула она.
— Не важно.
— Покажи!
— Нет! — заартачился Боббо, схватив открытку.
— Боббо, дай посмотреть!
— Это личное письмо.
— О, мистер теперь пишет личные письма! Покажи, я сказала! Кто главный в этом доме, я или хрен собачий?
Она выхватила у мужа из рук открытку, которую он пытался спрятать под газету. На открытке был щенок. Она насмешливо прочла вслух:
Дорогая наша Нола!
Желаем тебе побыстрей выздороветь и надеемся очень скоро увидеть тебя в «Кларксе».
Вот конфеты, чтобы твоя жизнь была послаще.
— Это что за убожество? — воскликнула Тамара.
— Открытка для Нолы. Я схожу куплю сладостей и приложу к ней. Ноле будет приятно, тебе не кажется?
— Ты просто смешон, Боббо! Эта открытка с собачкой смешна, твой текст смешон! «Надеемся очень скоро увидеть тебя в „Кларксе“»? Она пыталась покончить с собой, а ты считаешь, ей хочется вернуться и подавать кофе? А конфеты? Что она делать-то будет с твоими конфетами?
— Съест их, по-моему, ей это доставит удовольствие. Вот видишь, ты все изгадила. Потому и показывать тебе не хотел.
— Ой, Боббо, хватит хныкать, — сердито отмахнулась Тамара и разорвала открытку на четыре части. — Я пошлю ей цветы, шикарные цветы из дорогого магазина в Монберри, а не твои конфеты из супермаркета. И сама напишу, на белой открытке и красивым почерком: «Скорейшего выздоровления. От семьи Куинн и Гарри Квеберта». А теперь надень штаны, сейчас гости придут.
Донна Митчелл с мужем позвонили в дверь ровно в полдень, сразу за ними явились Эми и шеф Пратт. Тамара велела официанту подать приветственный коктейль, и они выпили его в саду. Шеф Пратт рассказал, как его поднял с постели телефонный звонок:
— Малютка Келлерган пыталась проглотить целую кучу таблеток. По-моему, она хватала все, что попадалось под руку, в том числе какое-то количество снотворного. Но ничего особо серьезного. Ее отвезли в больницу в Монберри и промыли желудок. Нашел ее преподобный, в ванной. Уверяет, что у нее была температура и она приняла не то лекарство. Ну а мне-то что… Главное, что с девочкой все в порядке.
— Хорошо еще, это случилось утром, а не в полдень, — сказала Тамара. — Жалко, если бы вы не смогли прийти.
— Ну так что такого важного ты хочешь нам сообщить? — не утерпела Донна.
Тамара с широкой улыбкой ответила, что хотела бы подождать, пока не соберутся все гости. Вскоре пришла чета Тирстенов, а в двадцать минут первого — супруги Карлтон, оправдываясь, что задержались из-за проблемы с новой машиной. Теперь все были в сборе. Все, кроме Гарри Квеберта. Тамара предложила
— А кого мы ждем? — спросила Донна.
— Увидите, — отозвалась Тамара.
Дженни улыбнулась: это будет чудесный день.
В двенадцать сорок Гарри по-прежнему не было. Подали третий приветственный коктейль. Без двух минут час — четвертый.
— Еще один коктейль? — застонала Эми Пратт.
— Потому что я всех вас очень приветствую! — провозгласила Тамара, которую начинало всерьез тревожить опоздание звездного гостя.
Солнце палило вовсю. Все слегка осоловели. «Я хочу есть», — высказался наконец Боббо и схлопотал увесистый подзатыльник. Четверть второго, а Гарри по-прежнему не появлялся. Тамара почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
— Мы ждали-ждали, — говорила Тамара за стойкой «Кларкса». — Господи, сколько мы ждали! Да еще жара адская.
Со всех пот катился в три ручья…
— В жизни так пить не хотел, — гаркнул Роберт, пытаясь включиться в разговор.
— Закрой рот, ты! По-моему, меня спрашивают, а не тебя. Великих писателей, вроде мистера Гольдмана, такие ослы, как ты, не интересуют.
Она швырнула в него вилкой, а потом снова повернулась ко мне:
— Короче, мы прождали до половины второго.
Тамара до последнего надеялась, что у него сломалась машина; а может, он даже попал в аварию? Что угодно, только бы он ее не продинамил. Сославшись на дела на кухне, она несколько раз уходила в дом позвонить в Гусиную бухту, но там телефон не отвечал. Тогда она послушала новости по радио, но никаких крупных аварий не упоминали и ни один знаменитый писатель в тот день в Нью-Гэмпшире не умирал. Дважды перед домом раздавался шум машины, и каждый раз сердце у нее подскакивало: это он! Но нет, это были всего лишь идиоты соседи.
Гости едва держались на ногах; изнемогая от жары, они в конце концов сбились под тент, в тенек. Они расселись по своим местам и томились в мертвой тишине. Наконец Донна нарушила молчание: «Надеюсь, это очень важная новость». — «Если я выпью еще один коктейль, меня, по-моему, вырвет», — заявила Эми. Тамара, не выдержав, попросила официанта расставить блюда и предложила гостям угощаться.
В два часа дня обед был в полном разгаре, а никаких вестей от Гарри по-прежнему не поступало. Дженни, вся сжавшись, не могла проглотить ни кусочка и только старалась не разрыдаться на виду у всех. Тамару трясло от злости: он опаздывал на два часа, значит, уже не придет. Как он посмел так с ней обойтись? Хорош джентльмен! И в довершение всего Донна снова стала приставать к ней с расспросами, какую же великую новость она для них припасла. Тамара молчала. Тогда несчастный Боббо, пытаясь спасти положение и женину честь, торжественно воздвигся на стул, поднял свой стакан и гордо объявил гостям: «Дорогие друзья, мы хотели вам сообщить, что у нас новый телевизор». Повисла долгая недоуменная пауза. Тамара, не в силах перенести подобного издевательства, тоже встала и заявила: «У Роберта рак. Он скоро умрет». Гости немедленно разволновались, и сам Боббо тоже: он никак не подозревал, что умирает, и спрашивал себя, когда же доктор успел позвонить им домой и почему жена ничего ему не сказала. И Роберт вдруг заплакал, потому что скоро лишится жизни. Лишится всего — своей семьи, своей дочери, своего городка. И все окружили его, клятвенно обещая, что станут навещать его в больнице до последней минуты и никогда его не забудут.