Правда о «Зените»
Шрифт:
Увы и ах. Два тура спустя он забил победный мяч тому же «Сатурну» — и словно переключил «канал» на матчи международного масштаба. В оставшееся до конца года время он составе сборной России поразил ворота команд Швеции, Ирландии и Албании, а в составе «Зенита» забил швейцарскому «Грасхопперу» в поединке Кубка УЕФА. А вот к чемпиона России Кержаков словно потерял интерес, после 3 августа так больше ни разу и не забив. Его безголевая серия составила 14 матчей!
Учитывая, что как раз в те сроки в Санкт-Петербурге вышла автобиография форварда (в 19 лет!), общественного диагноза «звездная болезнь» избежать ему было невозможно.
В чем-то
— Делами Саши я как раз стал заниматься в 2002 году. И бывали ситуации, когда приезжаю на считанные часы в Питер, заранее договорившись с Кержаковым о времени встречи. Но тут он перезванивает и говорит: «Давай через пару часов». Один раз объясняет, что книгу надиктовывает, другой — что клип записывает…
В конце концов, осенью я не выдержал и сказал: «Саня, хочу заехать к тебе домой, поговорить с тобой и твоими родителями». И сказал при них, что он ведет себя неправильно. «Тебе 19 лет — а ты уже книгу написал. Ты лучше вспомни, когда последний раз гол забил?»
Попытался объяснить ему, что в этом возрасте есть выбор: либо он будет писать книги, либо — играть в футбол. И добавил, что буду решать все его бытовые и социальные вопросы, вести переговоры с клубом о повышении зарплаты, его же дело — только играть. Но время писать книги, сниматься в клипах и открывать рестораны наступит после окончания карьеры. Иначе как быстро он начал играть, так же быстро и закончит. Сашины родители меня поддержали. Прислушался и сам Кержаков. Он пересмотрел отношение к жизни, вновь стал забивать — и его карьера вновь пошла вверх.
Рапопорт:
— Сашу я знаю с детства, у нас прекрасные отношения. Сейчас он сам понимает и признает: тогда его, что называется, занесло. Он и тренироваться нормально перестал. Причем не думаю, что это было связано с моим приходом на должность главного тренера. Это случилось бы, даже если бы Юрий Андреевич оставался.
Перед моим приходом у Кержакова с Бирюковым произошел конфликт. Саша сказал, что не полетит в Андорру на матч квалификационного раунда Кубка УЕФА с местным «Энкампом». А еще добавил, что с Мутко на этот счет уже переговорил. Михаил Юрьевич просто обалдел от такого заявления. И ведь не полетел! Мол, зачем — и без него там обойдемся.
Сам Кержаков признает:
— То, что я не мог забить на протяжении 14 игр, говорит само за себя: мысли, наверное, были не о том, что нужно. Хорошо, что продолжалось это всего месяца три.
— Кто заставил вас встряхнуться?
— Как-то само собой все прошло. Наверное, понял, что происходит что-то не то.
— То есть можно говорить о том, что после чемпионата мира появилось что-то вроде «звездняка»?
— Наверное. По-другому сложно все это объяснить.
— Если бы у вас сейчас был выбор, воздержались бы, к примеру, от выпуска книги?
— Нет. Я же сам ничего не писал, а просто на диктофон наговаривал. А в вину это мне вменили только потому, что неудачи пошли. А было бы все нормально —
— Повлияли на вас и на команду две смены тренера? При Рапопорте вы не забили в чемпионате ни одного гола.
— Я очень хорошо отношусь к Борису Завельевичу. Он был завучем школы «Зенит», когда я туда только пришел, и вообще у нас с ним всегда были прекрасные отношения. Но в команде все понимали, что это тренер на время. Более того, нам и сказали, что это временная мера. А раз все об этом знали, то и отношение к его требованиям было… сами понимаете какое. Были уверены, что не вылетим, — а больше уже ничего не волновало.
Итак, Морозова сменил Бирюков, а того — Рапопорт. Мутко в свойственном ему стиле представил его: «наш Дель Боске». Тогда история перевоплощения вечно второго тренера «Реала» в победителя Лиги чемпионов была очень популярна. А тут еще и пышные усы, которые для Дель Боске и Рапопорта, казалось, были изготовлены на одной фабрике.
Вот только на тренерской скамейке вышло у них по-разному.
Рапопорт:
— Во-первых, хотел бы опровергнуть фразу из книги Петржелы, что якобы я сказал команде, когда меня назначили: «Ребятки, я тут человек временный». Это вранье, ничего подобного я не говорил. Другое дело, что само назначение стало для меня неожиданным.
У команды был выезд в Саратов, где сыграли какую-то невнятную ничью. И, видимо, у Виталия Леонтьевича иссякло терпение. На совет директоров пригласили и меня, в ту пору спортивного директора клуба. Там были Мутко, Сердюков и Давид Трактовенко, который к тому времени уже стал одним из основных акционеров «Зенита». На их вопрос о моем видении состояния команды я ответил: «На этот вопрос должен отвечать Михаил Юрьевич. Но лично я никакой трагедии не вижу».
А это был конец августа, и всем уже стало понятно, что высокого места мы не займем. Куда больше волновало то, что в команде началась ломка, смена поколений. Многие из тех, кто выиграл бронзу, ушли из команды, другие были травмированы. Ситуация была очень непростой.
Через какое-то время приехал Бирюков. Я ушел с совета директоров, уже собирался уезжать из офиса — как вдруг опять звонит Мутко и вызывает по селектору. Прихожу — а Михаила Юрьевича уже нет. Насколько понял, они хотели с ним предметно пообщаться о происходящем в команде, но Бирюков, у которого нервы были на пределе, не сдержался и начал разговаривать с ними в жестком тоне. Акционеры этого не поняли и отреагировали соответствующе. Бирюков потом на меня обиделся — хотя никаких «телодвижений», чтобы возглавить «Зенит», я не совершал.
В общем, зашел я туда второй раз, и Мутко сказал, что акционеры пришли к выводу: в том состоянии, в котором Бирюков находится, он командой руководить не может. После чего предложил мне возглавить «Зенит», причем без всякой приставки и.о. Для принятия решения у меня было всего 15–20 минут. И я не мог сказать «нет». Понадеялся и на то, что мой предыдущий опыт в тренерской деятельности был удачным — пусть и не на таком уровне. С череповецкой «Северсталью», к примеру, вышел из второго дивизиона в первый — правда, в итоге команда снялась с соревнований из-за отсутствия финансов.