Правда. Пехотная баллада
Шрифт:
Тощая грудь капрала Шноббса заметно увеличилась в объеме.
– Капрал Шноббс, господин, – доложил он. – Около тридцати четырех лет от роду, с младых ногтей в мундире!
Вильям вдруг осознал, что неплохо бы сделать вид, будто эту важную информацию надо непременно занести в блокнот.
– Около тридцати четырех?
– Мамаша была плоха в цифрах, господин. Мало внимания обращала на всякие детали, наша мамуля.
– А… – Внимательно оглядев
– Так точно, – подтвердил капрал Шноббс. – Ногти пообломались, но сердце по-прежнему жжет!
– И наверное, капрал, ты первым появился на месте преступления?
– Последним, господин.
– И тебе поручили ответственное задание…
– Никого не впускать в эту дверь, господин, – сказал капрал Шноббс, пытаясь читать записи Вильяма вверх ногами. – «Шноббс» через «ш», а не через «с», господин. Поразительно, все так и норовят написать мое имя неправильно. Что он там возится со своим ящиком?
– Собирается нарисовать картинку лучшего стражника Анк-Морпорка, – пояснил Вильям, незаметно пробираясь к двери.
Да, тут он сказал неправду, но эта ложь была настолько очевидной, что, по мнению Вильяма, никак не могла считаться ложью. С таким же успехом можно было заявить, что небо – зеленое.
Ноги капрала Шноббса чуть не оторвались от пола под воздействием подъемной силы гордости.
– А могу я получить экземпляр для мамули?
– Улыбайтся, битте… – скомандовал Отто.
– А я и улыбаюсь.
– Тогда переставайт улыбаться, битте…
Щелк. БУМ.
– Аааргхааргхааргх…
Вопящий вампир всегда привлекает к себе внимание, и Вильям, воспользовавшись моментом, нырнул в кабинет.
Рядом с дверью на полу был обведен мелом силуэт. Цветным мелом. Скорее всего, тут трудился капрал Шноббс, потому что только он мог пририсовать силуэту трубку и обрамить его цветочками и облачками.
В комнате сильно пахло мятой.
На полу валялся стул.
В углу Вильям увидел перевернутую корзину.
Из пола под наклоном торчала металлическая стрела зловещего вида, к которой был привязан ярлык Городской Стражи.
А еще Вильям увидел гнома. Он, вернее, она (тут же поправился Вильям, отметив плотную кожаную юбку и башмаки на более высоких, чем положено по уставу, каблуках) лежала на животе и что-то собирала с пола пинцетом. Судя по всему, осколки какой-то банки.
Гномиха подняла голову.
– Новенький? А почему в гражданском?
– Ну,
Она подозрительно прищурилась.
– Ты ведь не стражник! А господин Ваймс знает, что ты здесь?
Быть хронически честным все равно что участвовать в велосипедной гонке в кальсонах из наждачной бумаги. Но Вильям вцепился в неоспоримый факт.
– Я только что разговаривал с ним. – Однако сейчас он имел дело не с сержантом Детритом. И уж точно не с капралом Шноббсом.
– И он сказал, что ты можешь сюда войти? – осведомилась гномиха.
– Ну, не совсем сказал…
Гномиха быстро подошла к нему и распахнула дверь.
– В таком случае убира…
– О йа, какой чудесноватый кадр! – воскликнул Отто, стоявший сразу за порогом.
Щелк!
Вильям закрыл глаза.
БУМ.
– …Ооосвволочь…
На этот раз Вильям успел поймать карточку, прежде чем она спланировала на пол.
Гномиха застыла с открытым ртом. Потом закрыла его и снова открыла для того, чтобы спросить:
– Что это было, черт побери?
– Полагаю, это можно назвать производственной травмой, – объяснил Вильям. – Минутку, кажется, у меня в кармане еще осталось немного собачьего корма. Честно говоря, думаю, должен быть более приемлемый способ…
Он развернул грязный клочок бумаги, взял двумя пальцами кусочек мяса и бросил его на кучку праха.
Снова вверх ударил фонтан пепла, из которого, часто моргая, возник Отто.
– Ну как? – спросил он. – Делайт еще одну попытку? Только использовайт обскурограф?
Он быстро сунул руку в сумку.
– Убирайтесь отсюда немедленно! – заорала гномиха.
– О, пожалуйста… – Вильям быстро глянул на ее плечо. – Капрал, он просто выполняет свою работу. Дадим ему еще один шанс. Он, в конце концов, черноленточник…
За спиной у стражницы Отто уже доставал из банки безобразную, похожую на тритона тварь.
– Хочешь, чтобы я арестовала вас обоих? На этом месте случилось преступление, а вы…
– Какое преступление? Поподробнее, пожалуйста! – попросил Вильям, открывая блокнот.
– Убирайтесь, оба…
– У! – едва слышно выдохнул Отто. Сухопутный угорь, продукт тысячелетней эволюции в высокомагической среде, уже находился под напряжением. И поэтому выделил такое количество темноты, какого хватило бы на целую ночь. На мгновение кабинет превратился в сплошную черноту, пронизываемую редкими лиловыми и синими сполохами. И снова Вильям буквально почувствовал, как темнота мягко ударила в его тело. А потом вернулся свет – кругами разошелся по комнате, будто волны после падения камешка в озеро.