Правдолюбцы
Шрифт:
— Нашли чем гордиться! — выпалила Одри.
Джулия водрузила на кофейный столик поднос с бутербродами:
— Прошу к столу!
— Мне сейчас не до еды, — отмахнулась Одри. — Надо возвращаться в больницу.
— Ты непременно должна поесть, — засуетилась Джулия. — Смотри, я положила ровно столько сыра и майонеза, сколько ты любишь.
— Я иду собираться. — С этими словами Одри покинула гостиную.
Уже поднимаясь по лестнице, она крикнула:
— Карла!
Карла поспешила на зов:
— Да, мама?
— Помни, —
Домой, в Бронкс, Майк и Карла ехали на метро и почти всю долгую дорогу молчали. Майк поправил прическу особой военной щеткой для волос, которую всегда носил в портфеле, и раскрыл газету. Карла то изучала рекламу технологических институтов («Вы готовы к успешной карьере в менеджменте баз данных?»), то пялилась в окно на стены туннеля.
— Мне как-то не по себе, — наконец призналась она. — А вдруг папа умрет?
— Не говори ерунды, — раздраженно ответил Майк.
Карла взглянула на мужа:
— Жаль, что мама опять на тебя накинулась.
Майк повернул голову, разглядывая свое отражение в профиль в окне вагона.
— Ничего другого я и не ожидал. Она не разбирается в профсоюзной политике. Воображает, что лучше нас знает, как надо заботиться о членах профсоюза.
Карла кивнула. Он прав. Руководство профсоюза знает, что делает, и если они рассудили, что поддержка губернатора пойдет профсоюзу на пользу, то не Одри — и не Карле — оспаривать это мнение.
— Мы теперь… должны за него голосовать?
— А ты как думаешь? — взвился Майк. — Какой смысл в наших рекомендациях, если люди не будут им следовать?
— Да, конечно. Я просто спросила.
Поезд затормозил на станции «Бедфорд-плейс».
— Наша, — скомандовал Майк.
Они жили в темном, довоенной постройки квартале на улице, ведущей к Ботаническому саду. Подъезды их дома пропитались зловонными парами мексиканского моющего средства под названием «Белая сказка», которым управдом дважды в неделю поливал лестницы. Входя в подъезд, Карла первые пять секунд дышала ртом, чтобы немного ослабить обонятельный шок.
Пока она, зеленея, дожидалась Майка, возившегося с почтовым ящиком, подъехал лифт, дверь отворилась, и на площадку шагнула филиппинка средних лет в гольфах и пластиковых шлепанцах.
— Здравствуйте, миссис Ми, — сказала Карла. — Как поживаете?
Филиппинка ответила взглядом бойцовой собаки, у которой свело челюсть:
— Уж-жасно.
— Ох, — сочувственно отозвалась Карла.
Миссис Ми, замужняя мать троих взрослых детей, слыла великой страдалицей. На вечные муки ее обрекли не только неблагодарное семейство и скудно оплачиваемая работа в маникюрном салоне на Манхэттене, но и букет хронических болезней, включая боли в спине, астму и ангину.
— Сегодня на работе отключили кондиционер, — пожаловалась соседка. — Я так надышалась лаком, что аж горло перехватило. Я сказала им…
Подоспевший
— Привет, миссис Ми. Простите, но моей жене сейчас не до разговоров. Утром с ее отцом случился удар, его положили в больницу. Карле необходимо поскорей добраться до дому и отдохнуть.
— Неужто! — Плохие новости соседка восприняла наполовину с энтузиазмом, наполовину с обидой: кто-то переплюнул ее в несчастьях. — Конечно, конечно, идите. — Она похлопала Карлу по руке: — Завтра поболтаем.
Поднявшись на четвертый этаж, Карла и Майк молча двинули по гулкому коридору к своей квартире. Майк с порога направился на кухню просматривать почту, а Карла — в гостиную проверить автоответчик. Сообщений не было. Не зажигая свет, она вяло оглядела комнату. Даже в мягком вечернем освещении ее квартира выглядела неприятно аскетичной и стерильной. Много лет Карла изо всех сил старалась навести уют, придать своему жилищу, как выражаются в передачах о домашнем интерьере, «индивидуальность». Но сколько бы она ни переставляла мебель, какие бы цветастые шторы ни вешала, этот казенный дух ей так и не удалось извести.
Свет в комнате включил Майк. В руке он держал тест на овуляцию, который она делала сегодня утром. Положительный результат предрекал, что в ближайшие сутки в организме Карлы созреет яйцеклетка.
— Хочешь попробовать сегодня? — буднично, деловито осведомился Майк. — То есть если ты слишком расстроена и все такое, я пойму. Но возможно, не стоит упускать…
— Нет, нет, надо попытаться.
Одобрительно кивнув, Майк уселся в кресло смотреть окончание документального фильма о Роберте Оппенгеймере. Карла отправилась в ванную готовиться к предстоящей попытке.
Два года назад Майк убедил жену, что с ее изматывающими менструальными болями необходимо показаться гинекологу. Месячные у Карлы с юности протекали мучительно, но без вмешательства Майка она бы никогда не обратилась за медицинской помощью. Просто ей выпал такой жребий, полагала Карла, — пять дней в месяц проводить в беззвучной агонии, глотая пригоршнями сильное обезболивающее. Поднимать шум из-за пустяка вроде месячных казалось ей совершенно неприличным. Но Майк настаивал, а поскольку Карла медлила, он сам записал ее к врачу.
Гинеколог, симпатичный пожилой мужчина с холодными руками, для снятия напряжения обсуждал с пациентками результаты бейсбольных матчей. После осмотра он отправил Карлу на лапароскопию. Спустя два дня Карле сообщили, что она страдает от сочетания сразу трех недугов: маточной кисты, фибромы и эндометриоза второй степени.
— Тройное попадание! — пошутил гинеколог. А затем пояснил, что причина, по которой им с Майком за три года супружества не удалось завести ребенка, наверняка связана с этими заболеваниями. Репродуктивное здоровье Карлы нарушено, и если она действительно хочет стать матерью, ей придется пройти курс лечения.