Праведник поневоле

Хантер Мэдлин

Как только лакей распахнул дверцу и откинул лестницу, Найджел подал Бьянке руку, помогая забраться в экипаж, но неожиданно она задержалась, стоя на ступеньке.

В экипаже сидела женщина.

Миссис Гастон приветливо улыбнулась ей.

– Прошу вас, дорогая, садитесь.

– Я сейчас все объясню, – сказал Найджел.

Бьянка села рядом с миссис Гастон, а Найджел устроился напротив.

– Миссис Гастон была так любезна, что согласилась сопровождать нас и быть компаньонкой, пока мы не поженимся, – пояснил он.

– Это весьма великодушно с ее стороны…

Миссис Гастон потрепала Бьянку по руке.

– Как интересно, не правда ли?

Какая прекрасная пара из вас получится! Два музыканта! Как только я услышала ваше совместное выступление в доме графини, то сразу подумала, что вы созданы друг для друга.

– Я не знала, что вы с Найджелом так близки.

– В последние месяцы, после знакомства в Леклер-Парке, мы время от времени имели удовольствие проводить время в обществе друг друга. Ваш кузен – великолепный музыкант, а я собираю подобных звезд в своем кругу.

– Миссис Гастон предложила устроить для меня серию концертов по подписке следующей весной. – Найджел угодливо улыбнулся своей покровительнице.

– Боже правый! Миссис Гастон, ваша доброта не знает границ. Это предложение исключительно по своей щедрости. К сожалению, после нашего бегства этим планам вряд ли суждено сбыться. Весной мы будем в Милане, правда, Найджел?

Улыбка Найджела померкла.

– Разумеется.

Миссис Гастон ласково улыбнулась и снова потрепала Бьянку по руке, но та сочла за благо промолчать.

Неужели они с Найджелом впервые встретились в Леклер-Парке? Бьянка подозревала, что тайной гостьей Найджела, навещавшей его в Вудли, была именно миссис Гастон. Другого объяснения тому, что теперь она сидела в этом экипаже, собираясь отправиться с ними в путешествие, не было. Миссис Гастон, покровительница искусств, не стала бы нарушать свои планы только для того, чтобы служить компаньонкой двум безвестным, непризнанным музыкантам. И довольный вид Найджела – это неспроста: негодяй шантажом принуждал ее к браку, собирался вскоре завладеть ее состоянием и перед побегом даже не потрудился развязаться со своей любовницей.

Написанное на лице Бьянки разочарование, видимо, было неправильно истолковано Найджелом.

– Все идет отлично, кузина, и нам ничто не угрожает. Леклер не сумеет нам помешать.

Леклер. Лучше бы Найджелу не упоминать его имя. Пенелопа тут же пошлет нарочного в Лондон, чтобы известить его, и к завтрашнему вечеру он обо всем узнает.

Что-то он подумает? Неужели решит, что она и впрямь бросила его ради Найджела? Тогда все, что произошло между ними, предстанет перед ним в ином свете.

Чем дальше, тем острее Бьянка осознавала непоправимость содеянного, в то время как Найджел сидел в расслабленной позе, прикрыв глаза; белокурые волосы прядями спадали ему налицо: в этот момент он походил на спящего ребенка. Что ж, она даст ему насладиться триумфом. Однако, как только они прибудут во Францию, она сообщит ему, что у нее есть свои, отличные от его, планы.

Верджилу так и хотелось со всего маху разбить что-нибудь кулаком. Лакей Пенелопы, заподозрив неладное, едва успел отступить назад, и этим спас свою челюсть.

Маленькая стерва! Чтобы его, взрослого мужчину, уважаемого члена палаты лордов, доверенное лицо королевского совета, да наконец, черт побери, праведника, какая-то девчонка из провинции выставила дураком! Это никуда не годится. Узнать теперь, что ее любовь была притворством, тщательно продуманной игрой и что все это время… Верджил был в такой ярости, что у него чуть не раскалывалась голова.

Лакей предпринял

попытку незаметно улизнуть в дверь.

– Проклятие! Возвращайтесь в Суссекс. Скажите сестре – ответа не будет. – Верджил захлопнул за ним дверь с такой силой, что с полок библиотеки едва не попадали книги.

Он тупо уставился на записку сестры, брошенную на пол, затем перевел взгляд на скомканное письмо Бьянки, которое все еще держал в руке, и расправил его.

Послание якобы предназначалось Пенелопе, но Верджил как наяву слышал обращенный к нему голос Бьянки.

«Милый друг!

Когда вы получите это письмо, я уже буду на пути во Францию. Простите, что покидаю вас таким образом, но вряд ли бы я получила от вас позволение на отъезд, если бы заранее посвятила вас в свои планы. Я бесконечно благодарна вам за все доброе, что вы для меня сделали, но пришло время и мне сделать то, для чего я уехала из Балтимора. Ждать у меня нет причин.

Найджел любезно предложил сопровождать меня. Он ожидает, что мы поженимся, но я еще не решила, насколько этот союз будет мне выгоден. И, тем не менее, на тот случай, если он сумеет склонить меня к браку каким-либо иным способом, я через мистера Питерсона приняла определенные меры с тем, чтобы подобное развитие событий не создало осложнений для кого-либо из моих друзей в Англии. Если Леклер не согласится выслать мне мои деньги по требованию, последующие несколько месяцев мне, разумеется, придется жить в долг, взяв обязательство выплатить его по получении наследства. Полагаю, из Найджела выйдет отличный наставник, который научит, как разговаривать с кредиторами.

Прошу вас передать мою искреннюю благодарность и поклон всем членам вашей семьи. Надеюсь снова свидеться с вами, если в вашем кружке найдется место для еще одной артистки, а в вашем сердце – для беспутной девчонки.

Пен, прошу вас, убедите брата не преследовать меня.

Ваш заблудший друг

Бьянка».

Читая письмо, Верджил слышал голос своей возлюбленной, проговаривающий каждое слово. Его воображение рисовало Бьянку, склонившуюся над этими строками: ни капли самодовольства или волнения, она серьезна и полна решимости. Должно быть, все так и было. Ни сном ни духом она не подозревала о той опасности, которой себя подвергает, отдаваясь на волю негодяя.