Праведники
Шрифт:
Он вынырнул из сна, как пловец выныривает на поверхность воды после долго погружения. Отбросив со лба мокрую прядь волос, схватился за телефон: «У вас 1 новое сообщение. fOrtY» («сОроК»).
Уилл вскочил с постели, наскоро оделся и бросился в комнату Тиши — одну из немногих в этом доме, окна которой выходили не на океан, а в ухоженный английский дворик.
Подумав о дворике, Уилл тут же вспомнил отца и их вчерашнюю встречу. А ведь и правда, еще секунда — и он опустил бы ему на голову кочергу. И возможно, убил бы. Родного отца. В панике и страхе…
— Подъем! —
— Сорок новых сообщений? — вяло произнесла она, приоткрыв один глаз.
— Нет, одно, но тут написано «сорок». Да смотри же!
Он ткнул ей телефон чуть не в лицо.
— Так, так, вижу… Почему он так странно написал это слово?
— Хороший вопрос! Я сам хотел тебе его задать! Слушай, шифровальщик, разберись с этим сообщением, а мне надо срочно позвонить, хорошо?
Он взглянул на часы. Половина десятого… В его почтовом ящике за ночь не прибавилось ни одного нового письма. Разумеется, люди из Краун-Хайтса не поверили, что он успокоился. Иначе бы не стали подсылать к нему парня в бейсболке, который пас его весь вчерашний вечер.
Половина десятого. Если повезет, в редакции уже кто-то будет. Господи, хорошо бы это был Энди! В иностранном отделе работали целых четыре секретаря. Троих Уилл не знал даже по именам, а с Энди находился в приятельских отношениях. Пару раз они стояли в очереди в столовой и даже однажды пили пиво в ближайшем пабе. Парень был всего на пару лет младше Уилла, но смотрел на него чуть ли не как на учителя и наставника. Энди был родом из Айовы — этакий провинциальный увалень с весьма оригинальным чувством юмора, который сразу пришелся Уиллу по душе.
— Иностранный отдел.
— Энди?
— Вроде бы.
— Слава Аллаху!
— Уилл, это ты?
— Я, а что у тебя с голосом?
— Да как тебе сказать…
— Выкладывай, Энди!
— Если бы я верил каждой сплетне…
— Так, уже интересно.
— Понимаешь, кто-то пустил слух, что тебя здесь вчера застукало начальство. И что, мол, ты прилежно трудился во внеурочное время, но не за своим столом… Такая штука. Когда мне об этом сказали, я ответил: «Уилл — настоящий работяга, не то что вы, лодыри, и если ему не хватает для работы одного стола, не будет никакого преступления, если он начнет пахать сразу на трех!»
— Спасибо, Энди, дружище.
— Так это правда?
— Отчасти.
— Нормально, старина… Оно конечно, карьера — святое дело…
— Послушай, Энди, будь другом, помоги! Мне нужен телефон нашего человека в Бангкоке.
— Джона Бишопа? Ему сейчас все звонят, он стал настоящей звездой. Ты хочешь взять у него интервью?
— Погоди, почему ему звонят?
— Ну как же! Ты в курсе, что полиция обложила всю еврейскую общину Бруклина? Вот вроде бы ребята… с виду мухи не обидят, а поди ж ты — убили человека в Бангкоке! Это сегодня было в городских новостях. Уолтона работа.
— Уолтона? Ага, ну ясно, конечно, чья же еще… — пробормотал Уилл, вспомнив, где он нашел свой рабочий блокнот.
— Кстати, Уилл,
— В каком смысле?
— В прямом. Ему сказали, что в ближайшие пару дней он тебя на работе не увидит.
— Прямо так и сказали?
— Ага. Послушай, Уилл, что там у тебя за дела? Ты заболел или что-то пишешь? Может, накурился чего, а? Признайся, старина, накурился!
Он видел, что Энди отшучивается, пытаясь скрыть неловкость, возникшую, когда Уилл честно дал понять, что его накануне действительно застукали за чужим столом. А Уилл тем временем озабоченно кусал губы. Выходит, его действительно мягко отстранили от работы. На время или навсегда?.. О нем сейчас шушукаются на всех этажах. А впрочем, какое ему дело до всего этого сейчас, когда речь идет о жизни Бет?
— Нет, Энди, ничего я не курил. Впрочем, ситуация действительно выглядит странной. Я тебе потом все объясню… как-нибудь…
— Ловлю на слове. Итак?
— Дай мне номер Бишопа. Лучше всего — мобильный.
— Не вопрос. Только помни, что они на двенадцать часов опережают наше время. Там уже ночь, наверно.
Уилл записал номер, лаконично поблагодарил друга и быстро повесил трубку. У него сейчас не было времени размышлять о том, что рассказал ему Энди. Хотя он отлично знал, что сегодня все молодые сотрудники и стажеры газеты только о нем и будут говорить, тайно злорадствуя в связи с внезапным крушением его карьеры, которая еще три дня назад казалась такой блестящей.
— Слушаю.
— Привет, Джон, это Уилл Монро из городских новостей. Я не вовремя?
— Привет, Уилл. Я двое суток на ногах, всего минуту назад сдал очередной материал и уже взбиваю подушку. С чего ты взял, что звонишь не вовремя?
— Извини, я постараюсь не отнять у тебя много времени. Слышал, что с тобой уже связывался Уолтон из нашего отдела, но у меня несколько другое дело, так что не подумай, что мы с ним терзаем тебя на пару.
— Так, понял. Дальше.
— У меня та же тема, но, так сказать, другой ее поворот. — Это была откровенная ложь, в которой Бишоп при желании мог его легко уличить. Уиллу оставалось лишь надеяться, что Бишопу не придет это в голову. У него сейчас и своих забот хватает. — Понимаешь, меня интересует тот человек, которого у вас там убили… Господин Сангсук.
— Господин Самак, если уж на то пошло. На Востоке фамилия идет первой. Возьми, к примеру, Мао Цзэдуна. Ну как бы то ни было, а про этого парня я уже написал все, что можно было написать. Ты открывал утреннюю газету?
Уилл про себя чертыхнулся. И действительно, что ему мешало…
— Откровенно говоря, не успел. Мне не терпелось набрать твой номер, потому что… Словом, один мой источник среди нью-йоркских хасидов…
— У тебя там есть источник? — быстро переспросил Бишоп, и Уилл почувствовал, что отношение к нему моментально изменилось. Даже слабый намек на получение интересной информации способен превратить самого наглого репортера в дружелюбного собеседника. — Что тебе сказали?