Правила для радикалов

Алински Сол

По мере появления более эффективных средств движение за гражданские права негров будет избавляться от этих декораций и заменять их новой моральной философией, соответствующей новым средствам и возможностям.

Объяснением будет, как это было всегда: «Времена изменились». Это и происходит сегодня.

Одиннадцатое правило этики средств и целей заключается в том, что цели должны быть сформулированы в общих терминах, таких как «Свобода, равенство, братство», «Всеобщее благосостояние», «Стремление к счастью» или «Хлеба и мира».

Уитмен

сказал: «Цель, однажды названная, не может быть отменена». Ранее уже отмечалось, что, действуя, мудрый человек знает, что часто в потоке действия от средств к целям появляются совершенно новые и неожиданные результаты, которые являются одними из главных последствий действия.

Гражданская война, которая велась как средство сохранения Союза, привела к концу рабства.

В этой связи следует помнить, что история состоит из действий, в которых одна цель приводит к другим целям.

Неоднократно научные открытия становились результатом экспериментальных исследований, направленных на достижение целей или задач, которые имеют мало общего с этими открытиями.

В работе над, казалось бы, незначительной практической программой получались крупные творческие базовые идеи. Д. К. Флюгель в книге «Человек, мораль и общество» отмечает, что: «…В психологии для нас не должно быть неожиданностью, если, работая со средством (например, излечение невротического симптома, открытие более эффективных способов обучения или снятия производственной усталости), мы обнаруживаем, что изменили своё отношение к цели (приобрели какое-то новое понимание природы психического здоровья, роли образования или места работы в жизни человека)».

Споры с самими собой на тему средств и целей характерны тем, кто принимают роль наблюдателя, а не действующего лица на поле боя жизни.

В книге «Йог и комиссар» Кестлер начинает с основного заблуждения — произвольного разграничения между целесообразностью и моралью; между йогом, для которого цель никогда не оправдывает средства, и комиссаром, для которого цель всегда оправдывает средства.

Кестлер пытается вырваться из этой самостоятельно сконструированной смирительной рубашки, предлагая, что цель оправдывает средства только в узких пределах.

Здесь Кестлер, даже в академическом варианте конфронтации с действием, был вынужден сделать первый шаг в русле компромисса на пути к действию и власти.

Насколько «узкие» эти пределы и кто определяет их — ключ к предпосылкам, которые обсуждались здесь.

Та личная безопасность, которую ищут сторонники святости средств и целей, находится только в лоне йогизма или монастыря, и даже там она омрачена отказом от морального принципа, согласно которому они помогают ближнему. Бертран Рассел в своей книге «Человеческое общество в этике и политике» заметил: «Мораль так сильно связана со средствами, что кажется почти аморальным рассматривать что-либо исключительно в связи с его внутренней ценностью.

Но, очевидно,

ничто не имеет ценности как средство, если только то, для чего оно средство, не имеет его само.

Соответственно, внутренняя ценность логически предшествует ценности средства».

Организатор, революционер, активист или называйте его как хотите, который стремится к свободному и открытому обществу, в этом стремлении опирается на комплекс высоких ценностей.

Эти ценности включают базовые моральные принципы всех организованных религий; в их основе — ценность человеческой жизни.

Эти ценности включают свободу, равенство, справедливость, мир, право на инакомыслие; ценности, которые были знамёнами надежды и тоски всех революций людей, будь то «свобода, братство, равенство» Французской революции, «хлеб и мир» русских, «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» храброго испанского народа или «нет налогам без представительства» нашей революции.

Они включают в себя ценности нашего собственного Билля о правах. Если бы штат проголосовал за школьную сегрегацию или общественная организация проголосовала за то, чтобы не пускать туда чернокожих, и потребовала оправдания в силу «демократического процесса», то это попрание ценности равенства превратило бы демократию в проститутку.

Демократия — не цель; это лучшее политическое средство для достижения этих ценностей.

Средства и цели настолько качественно взаимосвязаны, что истинным вопросом никогда не был пресловутый: «Оправдывает ли цель средства?», — а всегда был: «Оправдывает ли эта конкретная цель эти конкретные средства?»

Пара слов о словах

Человеческие страсти перекинулись на все сферы политической жизни, включая её лексику.

Слова, наиболее часто употребляемые в политике, запятнаны человеческими обидами, надеждами и разочарованиями.

Все они нагружены народным осуждением, и их использование приводит к обусловленной, негативной, эмоциональной реакции.

Даже само слово «политика», которое, по словам Вебстера, означает «наука и искусство управления», обычно рассматривается в контексте коррупции.

Как ни удивительно, синонимы в словаре — «осмотрительный; предусмотрительный, дипломатичный, мудрый».

Такое же обесцвечивание происходит и с другими словами, преобладающими в языке политики, такими как власть, корысть, компромисс и конфликт.

Они становятся извращёнными и искажёнными, воспринимаются как нечто злое.

Нигде больше так ярко не проявляется превалирующая политическая безграмотность, как в этих типичных интерпретациях слов.

Вот почему мы вынуждены сделать паузу, чтобы сказать несколько слов об этих словах.

Власть

Закономерно возникает вопрос: почему бы не использовать другие слова — те, которые означают то же самое, но являются мирными и не вызывают столь негативных эмоциональных реакций?