Правила для радикалов
Шрифт:
Существует ряд фундаментальных причин для отказа от такой замены.
Во-первых, используя сочетания слов, такие как «использование силы» вместо одного слова «власть», мы начинаем разбавлять смысл; а когда мы используем очищающие синонимы, мы растворяем горечь, страдание, ненависть и любовь, муки и триумф, связанные с этими словами, оставляя асептическую имитацию образа жизни.
В политической жизни нас волнуют рабы и Цезари, а не девственницы. И дело не только в том, что в общении, как и в мыслях, мы должны
(Шедевры философского или научного высказывания часто не длиннее нескольких слов, например, E=mc?.) Это нечто большее: это решимость не обходить реальность стороной.
Использовать любое другое слово, кроме «власть», значит изменить смысл всего, о чём мы говорим.
Как однажды сказал Марк Твен: «Разница между правильным словом и почти правильным словом — это разница между молнией и грозой».
«Власть» — правильное слово, как и «корысть», «компромисс» и другие простые политические слова, потому что они были придуманы и стали частью её с незапамятных времён.
Потворствовать тем, кто не способен на прямой язык и настаивает на безвкусных, не вызывающих разногласий подсластителях, — пустая трата времени.
Они не поймут или не захотят понять то, что мы здесь обсуждаем.
Я согласен со сказанным на этот счёт Ницше в «К генеалогии морали»: «Зачем массировать не в меру чувствительные уши современных слабаков?
Зачем хоть на шаг уступать… словесному лицемерию Тартюфа?
Для нас, психологов, это означало бы уподобление Тартюфу на деле… Ибо психолог сегодня демонстрирует свой хороший вкус (другие могут сказать — честность) в том, что он сопротивляется постыдно морализованной манере говорить, которая делает все современные суждения о людях и вещах склизкими».
Мы подходим к той критической точке, где наши языки заключают в плен наши умы.
Я не поддерживаю чувство такта, которое пленяет нас ценой истины.
Стремясь избежать мощи, энергичности и простоты слова «власть», мы вскоре становимся противниками мышления в энергичных, простых, честных терминах.
Мы стремимся изобрести стерилизованные синонимы, очищенные от порицания слова «власть», но новые слова означают нечто иное и усыпляют нас, начинают уводить наши психические процессы с главной, конфликтной, грязной и реалистичной дороги жизни, вымощенной властью.
Путешествие по более сладко пахнущим, мирным, более социально приемлемым, более респектабельным, неопределённым дорогам заканчивается неспособностью достичь честного понимания проблем, с которыми мы должны разобраться, если хотим сделать наше дело.
Давайте рассмотрим слово «власть».
Власть, означающая «способность действовать, физическая, умственная или моральная», стала злым словом, с обертонами и полутонами, которые указывают на зловещее, нездоровое, макиавеллистское поведение.
Оно навевает мысли о фантасмагории
При упоминании слова «власть» словно открывается ад, источающий зловоние дьявольской выгребной ямы коррупции.
Оно вызывает образы жестокости, нечестивости, эгоизма, высокомерия, диктатуры и невыносимых страданий.
Слово «власть» ассоциируется с конфликтом; оно неприемлемо для нашей нынешней набрызганной одеколоном гигиены Мэдисон-авеню, где спорность считается кощунственной, а ценность заключается в том, чтобы нравиться другим и не обидеть.
Власть в наших умах почти стала синонимом коррупции и аморальности.
При каждом упоминании слова «власть» кто-то рано или поздно ссылается на классическое высказывание лорда Актона и цитирует его следующим образом: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».
На самом деле цитата звучит так: «Власть имеет тенденцию развращать, а абсолютная власть развращает абсолютно». Мы даже не можем точно прочитать высказывание Актона, настолько наши умы замаринованы средой.
Развращение власти не в самой власти, оно в нас самих.
И всё же что это за власть, которой люди живут и в значительной степени живут ради неё? Власть — это сама суть, динамо жизни.
Это власть сердца качать кровь и поддерживать жизнь в нашем теле.
Это власть участия активного гражданина так же рваться вперёд, нести объединённую силу на общее дело.
Власть — ключевая сила жизни, всегда в работе, или меняя мир, или противодействуя изменению.
Власть, или организованная энергия, может быть взрывчаткой, отнимающей жизни людей, или лекарством, которое их спасёт.
Властью ружья можно насаждать рабство, а можно достичь свободы.
Властью человеческого мозга можно создавать самые выдающиеся достижения, а также развивать понимание природы жизни, перспективу на неё, открывая горизонты, ранее недоступные воображению.
Человеческий разум также властен выработать философию и образ жизни, которые станут наиболее разрушительными для будущего человечества.
Так или иначе, власть — динамо жизни.
Александр Гамильтон в «Записках федералиста» выразил это так: «Что есть сила, если не способность или задаток что-то сделать?
Что есть способность сделать что-либо, если не сила прибегнуть к некоторым методам для достижения этого?»
Паскаль, который определённо не был циником, заметил, что: «Справедливость без власти бессильна; власть без справедливости — тирания».
Святой Игнатий, основатель ордена иезуитов, не постеснялся дать признание власти, когда изрёк свою сентенцию: «Чтобы сделать дело хорошо, человеку нужны власть и компетентность».
Мы можем перечислить всех, кто сыграл свою роль в истории, и найти в их речи и трудах слово «власть», а не заменяющее его слово.