Правила для радикалов
Шрифт:
Сол Алински.
Предмет
«Жизнь человека на земле не есть ли служба воинская...» — Иов, 7 глава, стих 1.
Изложенное далее предназначено тем, кто хочет изменить мир, какой он есть, и сделать таким, каким они хотят его видеть. «Государь» был написан Макиавелли для имущих о том, как им удержать власть. «Правила для радикалов» написаны для неимущих о том, как её получить.
В этой книге нас интересует, как создать общественные движения, чтобы взять власть
Мы говорим о народном политическом движении, которое сделает мир местом, где все мужчины и женщины стоят, расправив плечи, следуя духу кредо Гражданской войны в Испании: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Это означает революцию.
Значимые исторические изменения произошли в результате революций.
Некоторые считают, что не революция, а эволюция приносит перемены, — но про эволюцию говорят лишь те, кто не участвовали в ней, чтобы обозначить некую цепочку революций, сложившихся в некую значимую социальную перемену.
В этой книге я предлагаю определённые общие замечания, предложения и концепции механизмов общественных движений и различных этапов в цикле действия и реакции в революции.
Эта книга не идеологическая, по крайней мере, пока аргументы о том, что изменение предпочтительнее статус-кво, не считаются идеологией; разные люди в разных местах, разных ситуациях и в разные времена создают собственные варианты решения и символы своего спасения для того времени.
В этой книге никто не отыщет панацею или догматы; я не переношу и боюсь догм. Я знаю, что любую революцию должна подхлёстывать идеология.
То, что в пылу конфликтов эти идеологии зачастую перековывают в монолитные догматы, которые заявляют об обладании единственным правом на правду и ключами к райский жизни, — это трагедия.
Догматы — враг человеческой свободы. За ними нужно следить и их нужно страшиться на каждом повороте и зигзаге революционного движения.
Человеческий дух сияет тем крошечным огоньком, который даёт сомнение в своей правоте, а те, кто считают без тени сомнения, что правота принадлежит им, внутри черны и делают мир вокруг чернее жестокостью, болью и несправедливостью.
Те, кто возносят на пьедестал бедных или неимущих, виновны не меньше догматистов и столь же опасны.
Дабы уменьшить опасность идеологии выродиться в догмат и чтобы защитить свободный, открытый, ищущий и творческий ум человека, а также освободить дорогу изменениям, ни одной идеологии не нужна формулировка более точная, чем сказанное отцами-основателями Америки: «Для общего блага».
Нильс Бор, великий ядерный физик, выразил достойную уважения цивилизованную точку зрения на догматизм: «Каждое моё предложение стоит рассматривать как вопрос, а не утверждение».
Я утверждаю, что надежды человека лежат в принятии великого закона изменения; что общее понимание принципов изменения даст ключи к рациональным
Я надеюсь, что эта книга поможет образованию радикалов нашего времени и переходу горячных, эмоциональных, импульсивных страстей, бесплодных и не приносящих удовлетворения, в просчитанные, нацеленные и эффективные предприятия.
Примером неразвитой политической чуткости многих так называемых сегодня радикалов служит данный эпизод суда над Чикагской семёркой.
За выходные около ста пятидесяти адвокатов со всех концов страны собрались в Чикаго на пикет у здания суда в качестве протеста против решения судьи Хоффмана об аресте четырёх адвокатов.
Делегация, которую поддерживали тринадцать человек с юридического факультета Гарвардского университета, и к тому же включавшая ещё ряд профессоров, как независимая сторона предоставила документы в их защиту, где действия судьи Хоффмана назывались «насмешкой над правосудием, угрозой уничтожения уверенности американцев в судебном процессе как таковом…»
К десяти часам озлобленные адвокаты начали маршировать вокруг здания суда, где к ним присоединились сотни студентов-радикалов, несколько человек из партии «Чёрных пантер» и ещё сотня или больше миротворцев из полиции Чикаго.
Время подошло к полудню, когда примерно сорок адвокатов-пикетёров внесли свои таблички в здание суда, несмотря на размещённое на стеклянной двери у входа и подписанное судьёй Кэмпбеллом объявление не пускать в него такие демонстрации.
Не успели адвокаты и войти, сам судья Кэмпбелл спустился ко входу в своей чёрной мантии в компании главы ведомственной охраны суда, стенографиста и своего помощника в суде.
Окружённый озлобленными адвокатами, которых тоже окружало кольцо полицейских и федералов, судья прямо там начал судебное разбирательство. Он огласил, что если пикетёры немедленно не покинут здание, он привлечёт их к ответственности за неуважение суда.
Теперь, предупредил он, деяние безусловно происходило в присутствии Суда, а значит, влекло дисциплинарное взыскание.
Однако не успел он закончить своё объявление, голос из толпы прокричал: «Пошёл в зад, Кэмпбелл».
После натянутой паузы, после которой толпа возликовала, а полиция пришла в заметное напряжение, сам судья Кэмпбелл удалился. Далее и адвокаты покинули здание и присоединились к пикетирующим на тротуаре. — Джейсон Эпштейн, «Дело о большом заговоре», Random House, 1970.
Пикетирующие адвокаты выбросили на ветер замечательную возможность создать прецедент на государственном уровне.
Грубо говоря, должно было быть два варианта действий, каждый позволял навязывать судье своё и не дать всему этим и кончиться: кто-то из адвокатов мог выйти к судье после того, как голос сказал: «Пошёл в зад, Кэмпбелл», — сказал бы, что присутствующие адвокаты против личных нападок, но они никуда не уйдут; или все адвокаты могли единодушно декламировать: «Пошёл в зад, Кэмпбелл!» Они не сделали ни того, ни другого; вместо этого они просто дали инициативе ускользнуть от них к судье и не достигли этим ничего.