Правила игры без правил (сборник)
Шрифт:
— Привет, капитан! И вы здесь?
Доктор равнодушно смотрел в окно, а директор со слабым удивлением приподнял брови. В какой-то миг померещилось облегчение в его глазах, но мне было уже на все плевать!
Я медленно полез в карман, вынул из потайного клапана служебную карточку и с непонятным самому себе злорадством сунул ее директору под нос.
Ползунок ночной лампы я довел до конца, теперь волосок едва тлел. Повернувшись с боку на бок, а затем приподняв и опустив ноги, я аккуратно запаковался в одеяло. В комнате было прохладно, кондиционер так и не включили.
Завертываться в одеяло
Компенсацию я быстро проел, а в Бункере вежливо объяснили, что работой они не обеспечивают, а пока я валялся на нарах, мне вычитался стаж за недоблестное поведение. С гуманитарным образованием и с таким проколом в послужном списке в госведомства я смело мог не соваться. Очереди в трудбюро отпугивали за три квартала, с курией связываться не хотелось, да и выходов на нее у меня тогда не было. А тут вдруг у Гервега дядя оказался крупным чином в полицейском управлении, и это решило все. Я плюнул на большие надежды, подаваемые в замшелых стенах «альма-матер», и оттрубил два года на курсах переподготовки Управления. Потом меня заметил Шеф, выделил, взял на стажировку, два удачных дела — и меня зачислили в штат.
Я почти согрелся, но никак не мог заснуть. Теперь здесь знают, кто я, и безопасность, следовательно, возросла. После принятия Закона о Возмездии убийства и подозрительные несчастные случаи с сотрудниками федеральных органов сошли практически на нет. Несколько показательных акций быстро утихомирили тех, кто не уважал закон и носителей закона. Поговаривали, правда, что под горячую руку перебили немало и законопослушных граждан, но потом извинились и откупились. Издержки трудных времен. Зато пока я здесь, мне ничто не грозит, да и на обратном пути тоже. Если над школой зависнет бронированный двухвинтовик и даст ракетный залп, то мало кому понадобятся оружейные мастерские и спортзал. Разумеется, все это при условии, что они не в номерном квадрате. Но кто меня пустит в квадрат?!
Все бы хорошо, но одно плохо: слишком спокойно они реагировали на мою засветку. Директор разве что слегка удивился, а персоналу, кажется, на все кашлять. Я объяснил директору, что мой визит связан с побегом Пита, но пусть это его не волнует, дело формальное, а инспектором я назвался, чтобы не будоражить его подопечных и воспитателей.
Директор и не думал волноваться! Будь он трижды артист — игру я бы заметил, но он действительно был невозмутим. Как надгробие. Ему все равно, кто я и зачем пожаловал, а это могло означать только одно — за ним стоит реальная сила. Либо армия, либо курия. Не исключено, что и то, и другое.
Перебор бумаг, опрос воспитателей и охранников ни к чему не привели. На мои расспросы,
Судя по всему, Пупер не разделял взглядов директора на методы сублимации. Полагаю, что он и слова такого не знал.
О выпускниках я пока не заикался, не торопясь ворошить осиное гнездо. Не нравилось мне здесь, и что-то фальшивое мерещилось во всем. Так вроде школа как школа, а зайдешь за фасад — и обнаружится, что это огромная декорация с пыльной мешковиной и трухлявыми подпорками сзади.
Я насторожился. По коридору кто-то шел. Шаги затихли у моей комнаты. За дверью потоптались и постучали. Плохо! Если бы сейчас ворвались несколько молодчиков с кастетами или даже пукалками — я бы знал, что делать. Но когда вежливо стучат, значит, дело безнадежно!
В дверь еще раз стукнули, и темная фигура, возникшая в проеме, спросила голосом директора:
— Вы спите?
Идиотский вопрос.
Я приподнялся на локте, пружины тонко скрипнули.
— Ответ «сплю» вас удовлетворит?
— Мне на пару слов, — сказал директор и вошел.
Выключатель находился у изголовья. При верхнем свете
директор выглядел представительно: крупная фигура, высокий лоб, слегка опущенные уголками вниз усы и подозрительно спокойные глаза.
Пока я натягивал брюки, он молча сидел у стола, внимательно разглядывая свои ногти. В моей практике ночные визиты кончались обычно тем, что на десерт собеседник пытался меня придушить либо подкупить. Впрочем, если директор вдруг кинется выкручивать мне руки, я не поверю своим глазам. Не к лицу! Это дело Лысого или даже Пупера, а то есть у них еще такой, физиономия — вылитый Бак — вивисектор из четвертой серии «Инспектора Лапласа».
— Надеюсь, — произнес наконец директор, — у вас все в порядке?
— Разумеется, — улыбнулся я, хотя мне стоило больших трудов не послать его к черту, — дело почти формальное. Не хотелось впутывать департамент просвещения, хотя, — здесь я еще раз улыбнулся, — мы воспользовались их вывеской. Ваши парни не ангелы, с Джеджером тоже, знаете ли, надо разобраться…
— Значит, он все-таки нашкодил? Но нам ничего не сообщали.
— С ним все в порядке.
В этом я как раз и не был уверен, но сейчас меня больше интересовал сам факт полночного разговора. Притом столь содержательного.
Директор перестал разглядывать ногти на левой руке и перешел на правую, а я наблюдал за его занятием.
— Вы уезжаете завтра? — наконец спросил он.
— Если ничего не изменится…
Глаза его чем-то полыхнули, кажется, бешенством.
— Послушайте, вы срываете нам работу. У нас дел по горло!
— У меня тоже, — я сочувственно развел руками, — масса дел. Ничего, завтра посмотрю кое-какие бумаги, а после обеда распрощаюсь, — а сам подумал: «Там видно будет!»
— После обеда?.. — Он пожевал губами. — Вам удобнее выехать утром.