Правила игры
Шрифт:
— Едва не влипли! — нарушил молчание Журенко.
Я расхохотался. Даже думали мы с Андреем одними цифро-буквами.
— Ты чего?! — покосился он на меня.
— Да так. Анекдот вспомнил.
Журенко остановил машину у подъезда новой многоэтажки: судя по всему, произведения позднего турецкого зодчества.
— Вахтер? — спросил я, выбираясь на улицу.
— Домофон. — Андрей вслух помножил все, что знал. — Подъезд — первый, этаж — второй, дверь — слева на площадке четвертая… Квартира восемь получается!
Домофон был без телекамеры. День был воскресный.
— Кто? — искаженным голосом отозвался динамик на утопление кнопки.
— Петр Сергеевич?! Это Журенко! Секьюрити! Извиняюсь, что в неурочный час беспокою! — доложил Андрей, будто провинившийся студент. — Обстоятельства!
— Вы один?
Андрей глянул на меня. Я кивнул.
— С Угаровым!
— Я вас правильно понял?! — помолчав, уточнил Савинов.
— Вы его правильно поняли, Петр Сергеевич! — подступился я к домофону.
Замок щелкнул, и мы оказались внутри подъезда. Минуя лифт, мы поднялись на второй этаж. «Вот и камера», — отметил я портативную коробочку с телеобъективом над сейфовой дверью. Открыв дверь, хозяин жестом пригласил нас войти.
На службе я с Петром Сергеевичем встречался нечасто и видел его мельком. Невысокий, подтянутый, с развитой спортивной фигурой — плавание или теннис, — управляющий создавал впечатление выгодное. А создав его, поддерживал хорошими манерами и равным со всеми обращением. Лицо его было утонченным в плане и физическом, и духовном. Глубокие карие глаза, хоть и близко посаженные, внешности не портили. Сейчас они смотрели на меня удивленно и вопросительно. Ни волнения, ни тем более паники в них не замечалось.
— Я жив, Петр Сергеевич, — снял я вместе с курткой вопрос. — Можете потрогать.
— Очевидно, — без тени улыбки согласился банкир. — Трогать вас я не стану. Трогать вас чревато, как я наслышан.
Олимпийское его спокойствие меня не провело. Я знал, что имею дело с незаурядными противниками. Но вот то, что управляющий беспечно так нас впустил, само по себе говорило о многом. Словно бы он доверял нам больше, чем мы ему.
— Располагайтесь, господа! — Савинов радушно пригласил нас в гостиную.
Мы расположились. Андрей — на диване, я — в кресле, ближе к выходу.
Савинов доверительно присел рядом с Журенко.
Обстановка холла свидетельствовала о том, что управляющий был не пижон и не сквалыга. Окружил он себя вещами удобными, дорогими и неброскими.
— Итак, — скрестив на груди руки, обратился к нам Петр Сергеевич. — Подавайте ваши обстоятельства. Жена с внуками скоро вернется. Могу уделить вам полчаса. Выпьете?
Он потянулся к ломберному, обтянутому сукном, столику, на котором был фигурный серебряный поднос с початыми бутылками и четверкой толстостенных квадратных стаканов.
— Выпьем, — уверил я его. — Но не с вами.
Отдернув руку, банкир глянул на меня с недоумением и, как показалось, с болью.
— Вашу грубость, Угаров, я готов объяснить только перенесенными треволнениями, — нахмурился он.
— А я не готов эти объяснения выслушивать. — Церемониться с патроном было не в моих интересах. — Я готов скорее выслушать
— Все, что мне известно, я изложил следователю. — Савинов налил все-таки себе на два пальца виски и, помедлив, выпил. — Хотите — верьте, хотите — нет, но я не имею отношения к данным событиям. Они для меня столь же трагичны и нелепы, как и для вас.
— Докажите! — подался я вперед.
Другой бы на его месте заартачился: указал бы нам с негодованием на дверь или сослался на идиотскую презумпцию. Да, другой бы так и сделал. Савинов приподнял только редкие брови:
— Каким образом?
— Где сейчас Лернер, Матвеева и Шавло?!
Об их исчезновении Андрей узнал от Заклунного во время визита в прокуратуру. И Заклунный же просил Андрея не распространяться об этом. Он резонно подозревал в причастности руководство. Других подозреваемых у него не было. Слишком разный народ умирал и пропадал в проклятом финансовом монстре. Откровенность Заклунного с рядовым охранником, казалось, противоречила процедуре ведения следствия. Но на первый лишь взгляд. Я Заклунного понял отлично. Он попытался найти союзника внутри структуры и опереться на его помощь. И, надо ему отдать должное, он, переговорив, должно быть, со всеми, выбрал нужного человека. Заклунный, конечно, знал, что информация о пропаже еще троих сотрудников — не секрет. В первую голову — не секрет для самих похитителей. Но просьба держать ее в тайне, обращенная к Андрею, как бы сближала их и делала единомышленниками. К сожалению, я знал неизмеримо больше следователя Заклунного. И потому знал, что времени остается только на активное «шунтирование» этого гадючника. Навозившись со мной до полной одури, шахматисты приобрели опыт и, дабы избежать дальнейших осложнений, попросту заперли куда-то оставшиеся фигуры. Молодцы шахматисты.
— Да. — Банкир устало провел по лицу ладонью. — Я не могу этого сказать. Мы их ищем.
— Кто такие Краюхин, Вайнштейн и Четверкин? — Я перечислил неизвестных мне оставшихся членов «клуба приговоренных».
В ответ получил исполненный недоумения взгляд управляющего.
— Чем еще я вам могу помочь? — вздохнул Савинов.
— Состав учредителей банка! — прямо потребовал я.
Замшевый мокасин на его ноге закачался. И после дюжины покачиваний замер.
— Извольте, — согласился Петр Сергеевич. — Он ничего вам не даст. У следователя, кстати, он тоже имеется.
Я достал ручку и приготовился записывать.
— Вершинин Иннокентий Парфенович, председатель совета директоров… Далее — члены совета директоров: Скобелев, президент трастовой компании «Элевейтор»; директор нефтеперерабатывающего комбината Житник; Маевский, вице-президент финансово-промышленной группы «Третий полюс» и учредитель ряда иных, неизвестных мне фирм, Центробанк в лице куратора господина Дьяконова… Шорин еще, ответственный уполномоченный объединения тюменских нефтедобытчиков… — На этом Петр Сергеевич остановился.