Правила логики
Шрифт:
– Дайте, пожалуйста, сумку. Быстро просмотрев содержимое, он вернул сумку гостье, постаравшись коснуться ее пальцев.
– Подождите немного, — попросила Кира, — у Аркадия Борисовича сейчас люди.
Гостья кивнула головой, села на одно из кресел, стоявших в приемной.
Роман опустился на свой стул, но почти сразу же вскочил. Из кабинета Воробьева показалась его супруга. Кивнув на прощанье Кире, она быстро вышла из приемной.
– Идите, — пригласила в кабинет Воробьева красивую гостью Кира.
Левина
– До свидания, Кира, — сказала она, протягивая руку секретарю.
– До свидания, — протянула ей руку в ответ Кира. Левина кивнула на прощанье Роману и вскоре из коридора послышался характерный звонок подошедшего лифта. Кира собрала бумаги и доложила Воробьеву.
– Материалы, которые вы просили у меня. Можно, я их принесу?
Не получив ответа, она собрала бумаги и прошла в кабинет. Роман посмотрел на часы. До конца его смены еще полчаса. Его так утомляет это идиотское безделье! Сидеть по четыре часа у кабинета, ничего не делая, так можно с ума сойти. Даже книгу нельзя читать или смотреть телевизор, как в дежурке.
Из кабинета вышла Кира. Она села за стол, посмотрела на часы, и в этот момент раздался звонок.
– Кто говорит? — спросила Кира. — Сейчас соединю с Аркадием Борисовичем.
Она включила переговорное устройство:
– Аркадий Борисович, вам звонят из Министерства финансов. Вы просили соединить, когда они позвонят.
Кира переключила телефон на хозяина кабинета, а сама, собрав бумаги и положив их на стол, вышла из приемной, оставив Назарова одного. Через минуту она вернулась.
«Видимо ходила в туалет, — подумал Роман. — Конечно, ей можно, а нам — нет». Через полчаса в приемной появился другой охранник — Савелий Кочкин.
Назаров, с удовольствием уступив ему свой стул, вышел в коридор, доставая сигареты. Здесь курить не полагалось, но многие охранники с большим воодушевлением нарушали это правило. Открыв новую пачку и затянувшись, он пошел к лифту, еще не зная, что это будет его последняя пачка сигарет, открытая им на свободе.
А в приемной раздался требовательный звонок внутреннего телефона.
– Кира, — закричал в трубке кто-то очень нетерпеливый, — почему не отвечает Аркадий Борисович? Мы договаривались с ним в пять часов созвониться.
Он не берет трубку своего прямого телефона.
– Аркадий Борисович сейчас занят, — попыталась объяснить Кира.
– Какой к черту занят? Он же всегда берет этот телефон сам. Если он в кабинете, пусть возьмет трубку.
– Он просил его не беспокоить.
– Соедини, говорю, это очень важно.
Кира сильно колебалась.
– Хорошо, — наконец сказала она, сейчас я ему доложу,
Она подошла к дверям кабинета. Кочкин проводил ее взглядом. Она открыла дверь кабинета и, сделав три шага вглубь, внезапно застонала или закричала.
Кочкин одним прыжком очутился у дверей.
За столом сидел Аркадий Борисович Воробьев с простреленной головой. Все лицо было залито кровью.
Он уже не дышал.
В этот день он прилетел в Москву и, по установившейся традиции, заехал к Владимиру Владимировичу получить новое назначение и документы.
Войдя в квартиру, он заметил сидевшего в глубине комнаты человека. Это его удивило. Раньше он никогда не встречался здесь с незнакомыми посетителями.
«Дронго» прошел в комнату, несколько опасаясь неожиданной встречи, когда незнакомец, даже не повернувшись в его сторону, добродушно произнес:
– Ну, вот наконец и встретились.
И только затем повернулся. Не узнать полковника Родионова было невозможно. Хотя он сильно постарел, ведь прошло уже четыре года после их последней встречи.
Объятия были крепкими, дружескими.
– Рад, — говорил Родионов, — очень рад за тебя, родной ты мой. Думал, не вернешься. Или убьют где-нибудь. Снова подставят.
Он улыбался, чуть прищуривая глаза за довольно плотными стеклами очков.
Правда, взгляд, даже немного близорукий и старческий, был все такой же острый и цепкий, словно подмечающий все детали в облике собеседника.
– Он ждал вас с самого утра, — Владимир Владимирович произнес это уже из кухни, куда он спешно отправился заваривать свой «фирменный» чай.
– Что-нибудь случилось? — спросил «Дронго», усаживаясь напротив своего бывшего руководителя.
– Как тебе известно, я уже не в разведке, — начал Родионов, — ушел оттуда по принципиальным соображениям еще когда начинался этот бардак.
– Я помню, — серьезно осветил «Дронго». Он знал, что подобная тема была самой трудной, самой болезненной для его коллег.
Родионов чуть пригладил седые волосы, вздохнул.
– Думал, тогда ты не вернешься из Великобритании. У тебя не было вообще никаких шансов. Затем, правда, узнал, что тебе вновь повезло. Хотя это, конечно, было не везение.
[[Дронго" молчал. В таких случаях лучше молчать.
– Сначала трудно было без работы, — продолжал Родионов, — но потом меня взяли в коллегию адвокатов, пригодилось мое юридическое образование. Вот теперь уже три года, как я член коллегии адвокатов.
Владимир Владимирович принес чай.
– Угощайтесь, — приветливо предложил он. С Родионовым его связывала более чем тридцатипятилетняя дружба.
– Понимаешь, какое дело, — Родионов не стал пить слишком горячий чай, лишь подвинул стакан с блюдечком к себе, — я веду одно уголовное дело.