Правила охоты
Шрифт:
В борту вертолета появилась цепочка отверстий, и детектив Сакадо дернулся в своих пристяжных ремнях. Две пули пятидесятого калибра попали ему в спину и буквально вырвали из него легкое и половину ребер.
Вертолет камнем упал вниз, но над самой крышей скользнул в сторону — это пилот совершил резкий боковой маневр, спасаясь от второй очереди трассирующими пулями. Судя по всему, это было чисто рефлекторным действием, но, благодаря своей неожиданности, оно имело успех. В результате, однако, вертолет оказался слишком близко к контрольной башне.
Вторая очередь трассирующих снарядов прошила воздух
Раздался скрежет раздираемого металла; салазки шасси, рассыпая искры, скользнули по железным решеткам посадочной площадки, винты разлетелись, и вертолет остановился, наткнувшись на стену контрольной башни.
Удар был достаточно сильным, но не убийственным, к тому же скольжение по перфорированным стальным полосам также погасило скорость. Чифуни и двоих уцелевших полицейских сильно встряхнуло, но ремни безопасности выдержали, и они остались целы. В следующую секунду они отстегнулись и, выпрыгнув в дверь салона, спрятались у подножия башни, подальше от места падения вертолета. Пилот выбраться не успел: как раз в тот момент, когда он пытался отворить перекошенную дверь кабины, взорвались топливные баки, заливая стену контрольной вышки и большую часть посадочной площадки горящим керосином и забрасывая окрестности раскаленными обломками.
Один из охранников, пошатываясь, приблизился к ним. Он пытался убраться подальше от взорвавшегося вертолета, но длинный обломок лопасти ударил его в спину. Охранник упал ничком, и изо рта его вылетел сгусток крови.
С крыши контрольной башни, перегнувшись через ограждение, уставился на них еще один охранник. Чифуни и двое полицейских были слишком близко к ее подножию, так что обстрелять их из крупнокалиберного пулемета, из которого был сбит вертолет, не представлялось возможным. Зато у охранника был автомат. Он быстро прицелился, но Чифуни выстрелила первой. Очередь попала в цель — охранник дернулся, перевалился через ограждение и рухнул на площадку совсем рядом.
Чифуни подползла к мертвому телу. Для того чтобы сковырнуть с крыши контрольной башни расчет тяжелого пулемета, им необходимы были гранаты, однако ее усилия и риск, которому она себя подвергала, оказались напрасными: у охранника не было ни одной.
Ее бросок привлек внимание других охранников, которые спрятались в небольшом павильоне с дверью, расположенном метрах в пятидесяти. Очевидно, из павильона вела лестница вниз. Пули засвистели над головой Чифуни, с сухим треском врезаясь в стену контрольной башни.
Сержант Ога и детектив Ренако, сориентировавшись, открыли по двери шквальный ответный огонь, и под его прикрытием Чифуни вернулась обратно.
Как бы там ни было, но они оказались под перекрестным огнем охранников, которые были на крыше, и тех, кто стрелял по ним от двери.
Фицдуэйн приподнял левую руку, остановив этим жестом подступающего к нему Хираи и двух якудза, которые находились позади него.
Наконец-то гайдзин начал как-то отвечать. Наконец-то он отважился еще на что-то, кроме позорного отступления. Это было хорошо. Именно этого хотел Намака-сан, а чего хотел босс,
— Намака-сан, — заговорил Фицдуэйн. — Я подумало разнице между японскими и западными клинками. Разве не верно утверждение, будто японские катана, достигшие совершенства в восьмом столетии, с тех пор не изменились, и что мечи, созданные тысячелетие спустя, обладают более или менее таким же внешним видом?
Вопреки обуревавшему его гневу, Кеи Намака был заинтригован. Гайдзин, также как и он сам, был настоящим, авторитетным экспертом по средневековому оружию. К его мнению, особенно высказанному в подобных экстремальных условиях, следовало прислушаться.
— Подождите, — сказал он по-японски своим якудза.
Хираи как раз готовился выхватить меч из ножен и прикончить гайдзина одним взмахом. Кеи Намака славился как мастер подобных внезапных ударов, и сэнсею хотелось показать боссу, что и он владеет искусством йандо — извлечения меча из ножен с плавным и мгновенным переходом в атаку.
Гайдзин казался не слишком опасным противником, однако его поведение было ни на что не похоже. Избранная им тактика отступления не позволяла Хираи приблизиться на достаточное для удара расстояние. А еще этот непонятный разговор… О чем бы ни говорили гайдзин и Намака-сан, этим они подрывали торжественность момента. Это раздражало Хираи, и он никак не мог очистить свой разум от посторонних мыслей и сосредоточиться, как того требовали обстоятельства.
Разум его должен был стать безмятежен и спокоен, как поверхность воды. Отражение в водной глади, безусловно, символизирует спокойный и чистый разум, находящийся в гармонии со всем окружающим. Подобного состояния обучающийся боевым искусствам способен достичь лишь на высшем уровне подготовки. Поведение гайдзина было равнозначно швырянию крупных галек в воду его пруда. Хираи никак не мог сконцентрировать свое внимание.
— Да, это так, — подтвердил Кеи. — Классический японский меч катана достиг совершенства, когда европейцы сражались еще грубыми железными болванками. Как можно усовершенствовать совершенство? Только одним способом — мы начали оттачивать мастерство владения клинком. Для подготовки воинов было вполне нормальным, если они выхватывали мечи по ста двадцати раз на дню и наносили ими по тысяче ударов, совершенствуя свою технику. Вам, Фицдуэйн-сан, как никому другому, должно быть известно, что такое владение мечом, когда клинок становится естественным продолжением руки воина, достигается лишь путем постоянных тренировок и практики.
— Должен признать, Намака-сан, — ответил Фицдуэйн, — что по сравнению с вами мы, европейцы, не столь прилежны и трудолюбивы. Вместо того чтобы совершенствовать достигнутое, мы раз от раза пытаемся изобрести что-то новое. Наше общество весьма беспорядочно и недисциплинированно, но зато довольно изобретательно и находчиво. Возьмем, например, рапиру. Некоторые, самые ранние образцы этого оружия имели в длину по пять футов, что делало их довольно неудобными для ношения и для боя. Методом проб и ошибок был достигнут более приемлемый результат, однако как раз в этот момент мы все дружно перешли к ружьям и пистолетам. Что поделать, если уж мы так неудачно устроены. Мы непостоянны и переменчивы. Откровенно говоря, нам просто не хватает выдержки.