Правила охоты
Шрифт:
Тем временем краб выхватил заготовку и переместил ее под молот пресса мощностью в двенадцать тысяч тонн. Здесь, под этим жутким давлением, цилиндр, чья форма лишь приблизительно соответствовала необходимым параметрам, должен был быть запрессован в мульду и приобрести расчетные габариты. Потом настал черед сверловочного процесса, который подготавливал цилиндр для экструзии.
— Предварительной сверловкой мы экономим усилия Годзиллы, — пояснил Кеи. — Это похоже на подготовку отверстия под резьбу, когда сначала просверливают отверстие меньшего диаметра. Потом, методом экструзионного
Пока Кеи объяснял суть процесса, краб переместил просверленный цилиндр к подножию Годзиллы.
— Цилиндр разогрет до 2000 градусов по Фаренгейту — это двадцатикратная температура человеческого тела. Он помещен на специальное возвышение, и сейчас пробойник дорнового пресса придаст ему необходимый внутренний диаметр, в данном случае — ровно один метр. Вертикальное сжатие, сохраняя необходимую толщину стенок, выдавливает сталь наверх словно зубную пасту, и таким образом, когда процесс завершен, мы получаем более длинный цилиндр требуемого диаметра. Чтобы достичь этого — экструзировать раскаленную добела сталь — требуется рабочее усилие порядка сорока пяти тысяч тонн.
Теперь рев газовых горелок, каким бы громким он ни был, отошел на второй план, и Фицдуэйн слышал только стук работающих гидравлических насосов, обеспечивающих Годзилле требуемое усилие. В свою очередь, их сменил протяжный, громкий и высокий скрипящий звук, сопровождающий выдавливание и сжатие раскаленной стали.
Наконец этот скрежещущий звук стих, и кран на вершине Годзиллы извлек из ее недр длинный и тонкий цилиндр, разогретый до розового свечения.
Кеи Намака выдохнул воздух, и на лице его появилось восторженное выражение.
— Вот так-то, гайдзин, — сказал он. Это — ЭТО! — и есть могущество. Интересно было на него взглянуть, не правда ли?
Фицдуэйн догадался, чего от него ожидают. Он разговаривал с энтузиастом, маньяком, а маньяки не терпели возражений. В конце концов, кто он такой, чтобы перечить могущественному промышленнику-самураю? Фицдуэйн почел за благо выдавить из себя несколько одобрительных восклицаний: Кеи определенно ждал, что и другие не могут не восхищаться его игрушками.
— Это совершенно исключительно, Намака-сан, — сказал он. — Это на самом деле часть вашего проекта “Цунами”?
— Конечно! — воскликнул Кеи. — Вы только что видели, как была изготовлена одна камера высокого давления, а для одной только фазы нашего проекта их требуется больше двух сотен. До настоящего времени мы отослали нашим клиентам только одну такую полностью готовую камеру. Ее подвергнут испытаниям, и Годзилла всерьез примется за работу. Как вы сами видели, одна камера может быть изготовлена за десять минут. Прибавив сюда время на сварочные работы, закалку, отделку, полировку и все прочее, мы, пожалуй, сумеем отправить товар заказчику меньше чем за год.
Услышанное произвело на Фицдуэйна гнетущее впечатление. Вот, значит, каким был мир, в который вступал Бутс… То, что предстало его взору, было совершенно незаконным, преступным, а ведь он находился
Умирать, зная об этом, было неприятно. Фицдуэйн разозлился, но не показал вида.
Намака отдал какой-то приказ, и якудза поволокли Фицдуэйна обратно в спортзал. Когда его вталкивали в звуконепроницаемые двери, он снова услышал пронзительный визг Годзиллы, произведшей на свет еще одну камеру высокого давления.
Внутри, в зале для единоборств, царила такая тишина, что ее можно было пощупать.
Фицдуэйна толкнули, и он упал на колени. Перед ним возвышалась величественная и в то же время варварская фигура Кеи Намака. Позади стоял Гото, также, как и его господин, одетый в самурайские доспехи. По сторонам Фицдуэйна стерегли якудза. Еще двое бандитов остановились у дверей. Все шестеро были вооружены мечами, якудза — еще и автоматами.
Фицдуэйн вынужден был признать, что все это, вместе взятое, было совсем не похоже на уик-энд с девчонками.
— Пора умирать, гайдзин, — сказал Намака. Потом он что-то быстро проговорил по-японски, и Фицдуэйн понял, что с него снимают наручники и ножные кандалы. Почувствовав себя свободным, Фицдуэйн поднялся на ноги и потер запястья, чтобы восстановить кровообращение.
— Единственное, что нам осталось решить, Фицдуэйн-сан, — сказал Намака, — это способ вашей смерти. Фицдуэйн улыбнулся.
— Если вы не возражаете, Намака-сан, то я хотел бы обсудить еще и время ее наступления.
В вертолете “Кванчо”, обычном вертолете без опознавательных знаков, было четверо пассажиров, не считая пилота. Одним из них был сержант Ога, который еще не совсем понимал, во что он ввязался.
Единственное, в чем он ни капли не сомневался, так это в том, что все происшедшее, включая смерть гайдзина Фицдуэйна, должно было причинить кому-то массу неприятностей. Точно такое же ощущение вызывала в нем сидящая напротив него Танабу-сан. Даже если бы Ога не догадывался о подлинных целях “Кванчо”, то штурмовая винтовка “тип-89” калибра 5,56 миллиметра, которую Чифуни держала на коленях, должна была насторожить Огу.
Упомянутое оружие, обладающее складным прикладом, было снабжено лазерным прицелом, звукогаситслем, 40-миллиметровым подствольным гранатометом и американским магазином С-Маг. Этот пружинный магазин емкостью в сотню патронов отличался повышенной компактностью и представлял собой сдвоенный диск, сделанный из пластика. Патроны он подавал из каждого отсека поочередно, а его вместимость втрое превышала вместимость любого обычного магазина.
В общем и целом “тип-89” представляла собой самое грозное стрелковое оружие, с которым сержант когда-либо встречался. Кроме того, снаряженная винтовка Чифуни выглядела совсем не так, как должно было выглядеть оружие, которое захватывают с собой при обычном расследовании на всякий случай.
Сержант наклонился вперед и заговорил с Чифуни, перекрывая грохот винтов. Поговорить с ней по интеркому было бы гораздо проще, однако сержант рассудил, что чем меньше людей услышат их разговор, тем лучше.