Правила отражений
Шрифт:
На мосту, откуда открывался широкий вид на Шизополь, Жизнеслав передал нас с рук на руки профессору Хлюмпелю. Тот встретил «экскурсантов» с искренней радостью, переходящей в ликование.
– Школа! – воскликнул он, распахивая дверцу микроавтобуса.
– Место, где под резцом умелого мастера алмазы детских душ превращаются в огранённые бриллианты!
– Или в алмазную крошку, - ввернул я замечание, забираясь в уютный салон с мягкими диванчиками.
– Ну не будем пессимистами! Сегодня вы взглянете в чистые детские глаза и проникнете через них в будущее нашего народа!
И его микроавтобус, выбросив в атмосферу клуб чёрного дыма и болезненно кашлянув, бодро двинулся вперёд, как всегда грубо попирая правила дорожного движения…
***
Во дворе школы был обустроен настоящий блокпост – с бетонными кубиками, мешками с песком, двумя пулемётами, смотрящими как в сторону учебного заведения, так и на ворота. Покой учащихся бдительно охраняли бойцы добровольческого исторического полка в мятых касках и несерьёзных на вид бронежилетах. Эти хлипкие средства защиты Орда поставляла из бесконечных запасов малоразвитым странам, чьих солдат не только не жалко, но, наоборот, желательно, чтобы их побольше перебили в междоусобицах. Для таких целей ордынской экипировке равных нет.
– Что стережёте, доблестные воины?! – торжественно осведомился профессор, пригладив взъерошенную причёску на своей голове.
Было видно, что доблестным воинам очень хочется послать этого странного типа куда подальше, но смущал микроавтобус, на котором тот приехал, с грозной надписью «Общество истинных историков». Поэтому на всякий случай бойцы вытянулись по струнке и старший доложил:
– Школу стережём! А то повадились тут всякие ходить. С плакатами да кричалками. Мол, не роняйте память предков, не забывайте героев!
– Да? – испытующе посмотрел профессор на старшего.
– Да! – с вызовом ответил тот. – А кто забывает предков-то? Вон, мой дед в карательном батальоне с ордынцами полмира прошёл. Так я его хорошо помню. И память его не роняю!
– Молодцы! – пожал бойцам руки Хлюмпель.
И мы прошли в пятиэтажную школу. Судя по тому, как профессор уверенно двигался по коридорам, бывал он здесь не один раз.
– Пятый класс, - информировал он на ходу. – Очень важный, даже не постесняюсь сказать идеологически базовый урок истории и антропографии. Тема «Мы не шмуркали, шмуркали – не мы!» Учительнице вчера дали значок «Великий учитель отчётного квартала!» Вам будет, на что посмотреть. Вот дверь. А я вас оставлю. Заеду за вами через час.
Мы вошли в обычный школьный класс на тридцать учеников. Дети были все как на подбор чистенькие, ухоженные и голубенькие, в том числе, крашенные. Разнообразие оттенков кожи, видимо, здесь не приветствовалась.
Учительница – строгая худощавая дама в белоснежной блузке и фиолетовой юбке официально-сухо поздоровалось с нами, пояснила детям, что на уроке будут присутствовать представители «Общества истинных историков», и указала нам на дальнюю парту около окна.
Половину стены за её спиной занимал огромный телеэкран, на котором возникали изображения по теме урока. Время от времени
– Итак, дети, это шмуркаль классический, – указка со стуком упёрлась в грудь прятавшегося в глубине экрана звероподобного румяного гуманоида в форме старой трудовой лирианской гвардии. – Помните всегда - это розовощёкое существо завистливо, коварно, лживо и злобно. Но вместе с тем шмуркаль классический рабски покорен своим властителям. Он не имеет никакого представления о гражданской свободе. Как, дети, правильно? Ну, хором!
Раздался слаженный хор детских голосов:
«Мы великие и свободные.
Шмуркали же жалкие и голодные».
Это были слова нашумевшего в своё время стихотворения. Его текст был обнаружен на стене наркоманского притона во время полицейской облавы и быстро завоевал телеэкраны и открытые сердца шизиан.
– Но шмуркаль ещё и глуп, - продолжила вдохновенно учительница.
– Поскольку только глупостью можно объяснить то, что он верит в безумную теорию, что шизиане произошли от его предков и являлись всего лишь периферией Лиры!
Тут потянула руку вверх девочка, по виду типичная отличница, синяя кожа которой не имела ни малейшего налёта краски – то есть семья была из потомственных шизиан минимум в четвёртом поколении:
– Но ведь у нас в классе половина розовощёких. Получается, что они шмуркали?
– По происхождению – да, - уверенно ответила учительница – видимо, этот вопрос возникал в её практике не раз.
– Но лирианский шмуркаль – существо дикое и необузданное. А шмуркаль, признавший наши ценности, язык и историю, уже почти и не шмуркаль. Он почти полноценный шизианин. Хотя, дети, тут нужна бдительность. Ибо в час тяжёлых испытаний в нём может проснуться самый подлый шмуркаль!
– Как в шахтёрах? – подпрыгнул на месте пухленький мальчишка с лицом, крашенным синей краской и отполированном до зеркального блеска.
– Хороший пример, Томик! – благосклонно кивнула мальчику учительница.
– Как Архипелаг! – донеслось с другого конца класса.
– Правильно. Это тоже отличный пример предательской сути шмуркаля, готового за лирианскую похлёбку презреть и попрать наш суверенитет и идеалы! Представляете, кем нужно быть, чтобы отринуть наши великие свободы, объявить государственную самостоятельность и кануть в самые чёрные глубины лирианского тоталитаризма!
– А Орда? – не отставала девочка-отличница. – Ордынцы нам что, друзья?
– Орда, дети – это ныне ополот цивилизации и свободы. Она сплотила вокруг себя демократические страны и твёрдо рукой ведёт их к светлому будущему. Конечно, нам есть, чему их научить, мы можем задать им воистину высокую моральную планку. Но и нам есть, чем разжиться у них.
– Косметикой! – обрадовано закричала растрёпанная девочка с галёрки.
– В том числе, в том числе, - задумчиво произнесла учительница, теребя золотой браслет на запястье.
Абдулкарим нагнулся ко мне и прошептал: