Правила побега с обнаженным оборотнем
Шрифт:
Пока Гленн бурчал под нос о моей «толстой неблагодарной заднице», я неповрежденной рукой скользнула в карман и обхватила пальцами дубинку как раз в тот момент, когда Гленн снова ударил по моим ребрам. Меня отбросило назад, внутри все перевернулось от боли, воздух из легких выбило. Но когда я приземлилась в снег, дубинка по-прежнему оставалась в руке: тяжесть в онемевших стиснутых пальцах.
– Когда я говорю «заканчивай», ты заканчиваешь, – пробурчал он, в этот раз пиная меня в живот.
Это никогда не закончится.
Я так и лежала там, не в состоянии позвать на помощь, и подсчитывала свои ранения: вывихнуто плечо,
– Если я говорю поднять свою ленивую избалованную задницу и начать двигаться, ты говоришь «Да, Гленн» и идешь, куда я сказал.
Он наступил всем весом мне на травмированное плечо, у меня вырвался полухрип-полустон, на который, могу поклясться, собаки в отдалении ответили воем. Я перекатилась на пострадавший бок, стараясь защитить его, а бывший засмеялся. Он так наслаждался собой, большой мужик – и маленький сопляк внутри, которому никогда не было достаточно моего внимания. Что ж, сейчас определенно все мое внимание было сосредоточено на нем. И от моих боли и страха он получал удовольствие. Если кто-то был так хорош, что умело скрывал, насколько болен, не моя вина, что меня он обдурил. Это Гленн сделал, не я. Он манипулировал, контролировал, причинял боль – не я. Это он урод, не я.
Моей вины здесь нет.
Здоровой рукой я вытащила тяжелую дубинку, почувствовав сильное волнение, когда раздался тихий металлический певучий звук. Я села и постаралась побороть головокружение и тошноту, вызванные этим движением. Потом со всей силой опустила дубинку прямо на его колено. Хруст, от которого в груди разлилось глубокое удовлетворение, прозвенел на всю улицу, а Гленн взвыл. Я ударила вверх, попав пяткой ботинка ему в пах.
– Я всегда медленно училась, – выдохнула я, стараясь подняться на ноги. – Итак, каково это, Гленн? – невнятно произнесла я, стоя над ним, пока он причитал и голосил над своей коленкой. Я бережно поддерживала поврежденное плечо. – Тебе понравилось стоять так, надо мной, пока я, как собака, корчусь внизу? Отвечай! – Я кричала, бросаясь на него, ударяя ногой по животу.
Бывший застонал и постарался встать на колени, но я ударила его дубинкой по спине, и он упал на снег.
– То, что ты сделал со мной, – твоя вина, твоя проблема. И тебе предстоит с этим жить, потому что меня уже тошнит даже при мысли об этом. Ты больше никогда не притронешься ко мне, все кончено. – И я развернулась к общественному центру.
– Но ты моя жена, – заскулил он. – Ты моя.
– Уже нет.
Я пошла прочь, волоча за собой по снегу дубинку. Больная рука наливалась тяжестью, чувствовалось, что сустав не на месте, но я двигалась вперед. Я вздрогнула, когда задела разбитую губу, вытирая кровь, которая струилась ото рта. Еще несколько шагов, только несколько шагов, и я снова окажусь в холле, найду там Калеба. И все будет в порядке.
Я шла, шатаясь, и вдруг меня снова сбили с ног и дернули за волосы, заставляя подняться.
– Ты думала, что можешь так поступить со мной? – спросил Гленн, закручивая мои
Мои ноги бессмысленно дергались в воздухе, задевая хрустящий снег. В глазах померкло. Я замахнулась дубинкой, чтобы ударить Гленна по ногам, но он свободной рукой выбил оружие из моих пальцев и снова схватил за волосы. Я боролась с желанием упасть в обморок, и это было похоже на попытку не утонуть в цунами. Но если я потеряю сознание, это чудовище увезет меня, и только Бог знает, что станет со мной. Если я не лишусь чувств, смогу вновь обрести контроль над ситуацией. Может быть.
Но, может быть, и нет.
Громкий низкий рык завибрировал в холодном воздухе, проникая мне в грудь. Гленн несколько ослабил захват на горле, так что мои ноги коснулись земли. Я судорожно глотала воздух, несмотря на то, что он еще сильнее держал меня за волосы.
Зрение прояснилось, и я смогла рассмотреть около дюжины огромных фигур, когда они вышли из тени и уверенно двинулись к нам в отблесках лунного сияния. Стаю вел огромный серый волк. Он обнажил клыки, и они сверкнули – серебристые, острые – в приглушенном свете. На месте Гленна, я бы уже прямо сейчас намочила штаны.
– Что это? – прошипел Гленн, резко дернув меня за волосы, отчего я вскрикнула, а серый волк, услышав это, особенно зло зарычал.
– А я разве тебе не говорила, что семья моего бойфренда ... ну, весьма своеобразная, – произнесла я и про себя тихо засмеялась.
Калеб медленно двинулся вперед, шерсть его поднялась, пасть оскалена, а рядом шла черная волчица – Мэгги. Она выглядела спокойнее, но не менее угрожающе. Кроме меня и Гленна, людей на улице не было – стая разбиралась со своими проблемами сама.
– Заткнись!
Гленн отступил назад, потянув меня за собой. Я уперлась пятками в снег, делая все от меня зависящее, чтобы усложнить ему путь. Позади раздалось знакомое низкое рычание, и я поняла, что мы окружены волками и этот круг сужается вокруг меня и моего сумасшедшего бывшего мужа. Каждый волк опустил голову и обнажил клыки – они вышли на охоту. По улице эхом разносились звуки хриплого рычания. И хотя израненное тело болело, сейчас, оказавшись в центре боя, я почувствовала себя спокойно и расслабленно, словно кролик в спа-салоне после двухчасового массажа. Я знала, что бояться мне нечего, так что почти хихикала над абсурдностью ситуации.
– Слушай, Гленн, – я не могла не поиздеваться, – помнишь, я говорила, что хочу завести собаку, а ты «запретил», потому что ни с кем не хотел делить мое внимание? Разве не иронично, а? – Я все-таки захихикала, меня охватила истерика.
– Я велел заткнуться, Тина, или я сверну твою чертову шею.
– О, делай, что хочешь. – Я засмеялась, сплевывая в снег немало крови. – Ты даже до машины добраться не сможешь, они теперь знают твой запах, Гленн. Они будут преследовать тебя и, поймав, не оставят ничего, кроме обглоданных костей. Ты пришел в лес, в темноте, и думал, что ты здесь самый большой, самый значительный, потому что в состоянии терроризировать женщину вдвое меньше тебя. Позволь кое-что тебе объяснить. Ты дилетант, ты пустое место. Забудь о драконах, тут есть огромные волки, которых ты разозлил. Они тебе совсем не рады.