Правила побега с обнаженным оборотнем

Харпер Молли

Я уставилась на моего крутого босса – оборотня, альфа-леди, – когда она разрыдалась.

– Ого.

– Ненавижу! – Она шмыгнула носом. – То есть я очень рада ребенку, но ненавижу чувство, что ничего не могу контролировать, даже свои гормоны. Я имею в виду, что смотрела на всех своих кузин, как они рыдали и объедались мороженым во время беременности, и думала: «Не, я так не буду!» Не Мэгги-блин-Грэхем. Я буду просто Чаком Норрисом среди беременных. А теперь посмотри на меня! Я не плачу! Просто ненавижу это ощущение девочковости и тупости! И я ужасно,

ужасно хочу большой чизкейк с арахисовым маслом, но не собираюсь просить Ника съездить за ним, потому что не желаю слышать от кого-то из кузин «я же говорила».

Я обошла стол и обняла пациентку, теперь Мэгги всхлипывала в мою куртку. Я гладила ее по волосам и спине, уверяла, что все ее переживания абсолютно нормальны. Я чуть-чуть посмеялась, когда она засопела мне в плечо, за что она легонько стукнула меня кулаком по почке.

– Не смейся надо мной, – проворчала она, – я все еще зла на тебя.

– Знаю, – я вздохнула. – Но, думаю, это поможет вернуть мне твое расположение.

Оставив Мэгги вытирать красный сопливый нос, я взяла ее официальный бланк мэра и выписала «рецепт», протянула ей. Она прочитала и закатила глаза.

– Полкило мороженого с чизкейком из арахисового масла, для приема внутрь, тайно.

– Скажешь Нику, если он разболтает о поездке за мороженым, я найду способ стереть все его записи с интервью.

– Я тебя обожаю, – Мэгги-то точно знала, какой ужас у ее мужа-фольклориста вызовет подобная угроза. – Ты вообще-то требуешь к себе слишком много внимания и хитрая к тому же, но я тебя обожаю.

– Приходи в клинику, все проверим. И я выпишу тебе витамины для беременных, которые помогут с твоими кофейными проблемами.

– Может, я тебя и прощу.

– Я тоже скучала по тебе, Мэгги.

– Не наглей.

Едва выйдя на заснеженную улицу, я обнаружила больше десятка членов стаи, «просто случайно проходивших мимо общественного центра». Я встала на месте, ожидая появления вил или факелов, но всяческие дядюшки и тетушки сгорали скорее от любопытства, чем от гнева. Я покраснела. Как мне объяснить свое отсутствие? Что им уже сказал Калеб?

Но тут Мэгги проявила неожиданное милосердие, закричав:

– Нечего тут глазеть, расходимся.

Реакция последовала незамедлительно, все зеваки развернулись и разошлись, словно бы вспомнив о неожиданных делах на расстоянии не менее двадцати метров от центра.

Очевидно, взятка мороженым оказалась прекрасным способом помириться с Мэгги. Я через плечо посмотрела на беременную альфу, в одной руке она держала трубку телефона, другой делала мне знак уйти.

Калеб жил в доме на краю деревни, прежде принадлежавшем его отцу. Домик был низким, аккуратным, с голубой облицовкой и белыми ставнями. Я никогда раньше особо его не рассматривала, но теперь мне тут вроде как жить. Найдется ли мне там место? Будем ли мы с Калебом счастливы?

Я бросила сумку на снег и посмотрела на парадную дверь. Света в окнах не было, что если дверь закрыта? Вдруг Калеб передумал и решил, что не хочет

видеть меня здесь? «Кролик» во мне хотел закричать, чтобы Леонард вернулся и увез меня обратно.

Этот слабый порыв только возрос, когда я услышала приглушенный звук волчьих лап, ступающих по плотному снегу. Я повернулась и увидела, как в город забежали несколько больших волков, на ходу шутливо толкающих и кусающих друг друга. Они входили в дневной патруль, охраняющий границы долины от незваных гостей и охотников, которые могли бы случайно забрести слишком далеко от близлежащего природного заповедника. Я рассматривала шумную стаю – нет ли среди них большого серого самца, но не успела его обнаружить, ко мне уже летело размытое пятно из темного меха и золотого света. Совершенно обнаженный Калеб приземлился на ноги прямо передо мной, подхватил меня и изо всех сил прижал к себе. Остальные волки зафыркали, что в их братии означало: «Подкаблучник!»

Я обхватила Калеба ногами за талию, покрыла его лицо поцелуями, чуть не сбив оборотня на землю. Его теплые губы прижались к моим, он шептал мне в рот извинения и ласковые словечки.

Вокруг раздавались выкрики и свист: бесцельно бродившие вокруг дядюшки наслаждались бесплатным спектаклем.

– Донни, ты должен мне пять баксов, – воскликнул дядя Даг, – я же сказал тебе, что от грузовика пахнет докторшей!

Я отклонилась от поцелуев Калеба, чтобы убедиться, что меня поймут.

– Есть еще кое-что, – я отвела ногу назад и изо всех сил пинула его по голени, может быть, даже повредив ему плюсневую кость.

Он вздрогнул, но меня не уронил.

– Если ты еще когда-нибудь такой важный секрет от меня утаишь...

– Лишусь ног, я понял.

– Нет, но я гарантирую, что все тело у тебя будет чесаться, покроется гнойничками, тебя будет тошнить так, что синяки на голени будут казаться самой меньшей из твоих проблем. Не сомневайся, у меня достаточно навыков, чтобы осуществить свои угрозы.

– Гнойничками?

– О, не заставляй меня тащить медицинские учебники. Увидишь иллюстрации – заплачешь.

Калеб содрогнулся.

– Поверю тебе на слово. Я так рад, что ты здесь. – Он дышал мне в шею. – Я боялся, что ты не приедешь.

– Мне жаль, прости, что не поверила тебе.

Он пожал плечами, подталкивая меня чуть выше, чтобы мои ноги не касались снега.

– Я тебя не виню. Не представляю, что ты почувствовала, прочитав то дурацкое письмо. Извини, что не рассказал раньше.

– Извини, что не позвонила тебе, но я боялась, ты не возьмешь трубку.

– Прости, что уехал. Нужно было остаться и вместе разобраться с проблемами.

– Прости, что обзывала тебя ужасными словами.

– Да ты не так уж много меня и обзывала.

– Мысленно, – признала я, – много раз. Действительно ужасными.

– Итак, мы выяснили, что вы оба сожалеете, – качая головой, произнесла Мэгги, которая как раз в этот момент шла к нам через улицу вместе с Самсоном, своим неофициальным заместителем.