Правило Диксона

Кеннеди Эль

Я открываю рот. Хочу попробовать сказать слово остановись. Но звук не выходит.

— Знаешь, что я думаю? Думаю, тебе интересно, каково это, — тянет Шейн.

Я снова сглатываю. — Что каково?

— Быть с кем-то, когда ты не ты управляешь ситуацией в спальне.

Я не ожидаю такого ответа.

— Что заставляет тебя думать, что я контролирую ситуацию в спальне?

— Твоя

личность, — смеется он, продолжая себя трогать. И да, теперь его член даже больше. Он замечает, куда я смотрю, и поднимает бровь. — Хочешь, чтобы я вытащил?

Я с трудом выдавливаю слово:

— Нет.

Он проводит языком по верхней губе.

— Ладно. Оставим это на потом. Так вот, насчет твоей доминирующей роли в спальне.

— Я не доминирующая в спальне.

Но он прав. Я действительно люблю всё контролировать. Я люблю управлять ситуацией, диктовать, задавать темп. Перси умел позволить мне делать это. Сначала я думала, что он будет более доминирующим из-за своего возраста, но он был довольно покорным в постели. Более того, он пытался сделать всё более эмоциональным. Мягким. И когда я хотела чего-то более грязного, он заставлял меня чувствовать себя неловко даже за то, что я просила.

Шейн не будет покорным.

И может быть, именно поэтому я так сильно сопротивляюсь. Потому что он не ошибается — все мое тело пылает. Я мокрая, и мой клитор пульсирует. Я хочу его рот на себе. Хочу его член внутри себя.

Я снова кашляю, вертясь на диване.

— Скажи слово, — насмешливо говорит он. — Скажи слово, и я дам тебе это.

Как-то мне удается прийти в себя.

— Нет.

После долгого, натянутого молчания он ругается от досады.

— Ладно. Если ты позволишь, я пойду к себе и разберусь с этим.

— Ладно, — повторяю я слабо.

И я остаюсь на месте, позволяя ему уйти.

Глава 24

Шейн

Все, что угодно, — это танго, если ты делаешь это им.

—Не забудь, что танго — это не танец, — объясняет Диана, опираясь на бедра.

Сейчас идет дождь, поэтому мы репетируем в спортзале в Медоу-Хилл. Что обычно не было бы проблемой, но теперь, очевидно, Диана привлекает столько же внимания в этом чертовом спортзале, сколько и я.

Здесь три парня, которые делают вид, что тренируются, и это означает, что три пары глаз прикованы к попе Дианы, когда она направляется за бутылкой воды. Мы с Дианой обосновались на ковриках, где я обычно делаю становую тягу. Мы прекрасно видим Ральфа, который использует беговую дорожку в конце ряда и идет бесконечно медленно. Лиам Гаррисон играет роль парня, который жмет штангу. А третий в этом трио — Дейв из Weeping Willow, который проводит меньше времени за гребным тренажером и

больше времени наблюдая, как Диана тянется.

Не могу их винить. Ее попа выглядит потрясающе в этих обтягивающих шортах. И хотя ее спортивный бюстгальтер предлагает некоторую амортизацию, это не мешает ее груди трястись, когда она двигается. Все в ней достойно взгляда. Ее оголенный живот. Загорелая кожа. Волосы в высоком хвосте.

Она полностью съедобна. И я хочу взять большой кусок.

— Линдли, сосредоточься.

Я вырываюсь из своих мыслей. — Танго — это не танец. Понял. — Я делаю паузу. — Подожди. Тогда что это?

— Это обещание.

— Обещание чего?

— Самого лучшего секса в твоей жизни.

От этого моя паховая область напрягается.

— Ты танцуешь, но на самом деле хочешь оказаться в постели. Но ты не можешь, поэтому весь этот сексуальный дискомфорт нужно выпустить на танцполе.

Она как проповедник. Сексуальный дискомфорт стал историей моей жизни. Из-за Дианы Диксон, как ни странно. Мы репетируем танго каждую ночь на этой неделе, и все сложнее держать ее тело так близко к своему и не сорвать ее одежду.

Я освоил шаги танго гораздо быстрее, чем шаги ча-ча, поэтому репетиции вступают в следующую стадию. Не проходит много времени, как мы занимаем позицию, маршируем вверх и вниз по коврикам для гимнастики в рутине, в которой я быстро становлюсь мастером.

— И один, два, три, четыре, пять-шесть, семь, восемь. Один, два, три, четыре, пять-шесть, семь, восемь. Отлично. Хорошо, у нас получается. Постарайся немного быстрее на пятом счете.

Танго — это танец ходьбы. В теории это звучит просто, но на самом деле это сложнее, чем кажется. Нужно много сгибать колени. Очень сильно сгибать.

— О боже, Шейн, ты потрясающий!

— Ты такая болельщица, — ворчу я, но на самом деле не жалуюсь.

Признание: заниматься этим с Дианой — весело. Она — нескончаемый источник энтузиазма. Пачка энергии. Она не останавливается, и мне это в некотором роде нравится, когда она становится болельщицей. Эта женщина просто поднимает тебя. Если бы я страдал от низкой самооценки, я бы нанял ее, чтобы она следовала за мной и поддерживала меня весь день, рассказывая, какой я замечательный.

И еще одно признание: мне нравится танцевать.

Конечно, я всё ещё не могу заставить свои бедра двигаться так, как хочет Диана, но у меня всегда было чувство ритма, и я чувствую эту глупую музыку танго в своей крови, когда веду Диану вперед, затем провожу рукой по её верхней части спины и опускаю её.

Я бы хотел сделать какие-нибудь крутые подъемы, но когда я снова поднимаю этот вопрос, Диана говорит, что это не совсем танго.

— Думаю, все что угодно — это танго, если ты делаешь его им, — возражаю я. Я оборачиваюсь к вечно присутствующей камере. — Поддержите меня, ребята.