Правило двух
Шрифт:
Занна не сказала ни слова, и лишь выжидательно смотрела на учителя. Роль наставника была для Бейна в новинку; он привык действовать, а не болтать. И уж точно не привык делиться мудростью с другими. Но он хорошо понимал, что эти уроки принесут куда больше пользы, если Занна сама разберется в отдельных вопросах.
— Почему ты стала моей ученицей? — спросил он, проверяя ее. — Почему выбрала темную сторону?
— Власть, — быстро отозвалась девчонка.
— Власть — лишь верный способ достижения цели, — напомнил Бейн. — Это не самоцель. Для
Девчонка наморщила лоб. Учитель уже знал выражение: она подыскивала ответ.
— Через власть я познаю победу, — наконец сказала Занна, цитируя строки Кодекса ситов, выученного всего несколько часов назад.
Судя по тону, она пыталась руководствоваться ограниченным пониманием темной стороны, чтобы польстить ответом Бейну.
— Через победу мои оковы рвутся…, — продолжила она, мало–помалу находя нужный ответ. Секундой позже она воскликнула: — Свобода! Темная сторона нас освобождает!
Бейн одобрительно кивнул.
— Джедаи сковали себя покорностью: верностью Совету джедаев; своим мастерам; Республике. Идущие по пути Света верят даже в то, что должны подчиняться Силе. Они только инструменты в ее руках, рабы высших сил.
Следующие по тропе Тьмы видят свое рабство. Мы понимаем, что наши оковы не дают нам развиваться. Верим, что сила личности способна их разорвать. Таков путь к величию. Только будучи свободным, можно достичь высот.
— Отдельно взятый человек не должен преклоняться перед кем–либо или чем–либо — это основа темной стороны, — продолжал Бейн. — Но это также величайшая слабость. Взять верх над другими не просто без насилия, и в прошлом ситы часто грызли друг другу глотки.
— А чего тут плохого? — вмешалась Занна. — Сильный выживет, а слабый помрет.
— Слабость — не значит глупость, — отрезал Бейн. — Есть те, у кого меньше силы, но больше коварства. Группа учеников может сбросить сильного учителя, в надежде подняться на ступень выше в иерархии ситов. Затем они обернутся друг против друга, заключая и разрывая союзы, пока не останется только один — новый учитель, но уже более слабый, чем прежний. А затем и этот выживший в свою очередь будет смещен более слабыми ситами, что пойдет в ущерб Ордену.
Каан это понимал. Но его решение было хуже самой проблемы. Каан сделал всех последователей темной стороны — всех членов Ордена ситов — равными в Братстве Тьмы. Поступив так, он предал нас.
— И тебя тоже?
— Равенство — ложь, — сказал Бейн. — Миф, ублажающий массы. Погляди по сторонам, и ты увидишь этот обман! У одних есть власть, сила и качества лидера. Другие способны лишь плестись позади; вести рабское, никчемное существование.
— Равенство — извращение закона природы! — продолжал он, повысив голос. Теперь он делился с ученицей аксиомой, составлявшей саму суть его веры. — Она привязывает сильных к слабым. Как якорь, тянущий исключительность на дно к посредственности.
Равенство — это оковы, как покорность. Как страх, неуверенность, сомнение. Темная сторона сбрасывает оковы. Но Каан не
— И потому ты его убил, — протянула Занна, решив, что урок закончен.
— Потому я заставил Каана убить самого себя, — поправил Бейн. — Запомни: одной власти недостаточно. Терпение. Хитрость. Скрытность. Вот орудия, которые нужны нам, чтобы одолеть джедаев. Теперь ситов двое: учитель и ученик. Других не будет.
Занна кивнула, но что–то по–прежнему ее тревожило.
— А если я тебя подведу? — спросила она, бросив взгляд на ментальную бомбу. — Меня ты тоже убьешь?
Ответ Бейна прервал крик из соседнего тоннеля:
— Рейн! Рейн, ты жива!
Из тени пещеры выскочил мальчишка, с виду старше Занны на год или два. Темные волосы и черное обмундирование ситов. Рукоятка светомеча, крепко стиснутая в правой руке. Несмотря на все воинские атрибуты, Бейн сразу понял, что угрозы от ребенка ждать не придется. Сила в нем едва дышала. Пламя, что так ярко пылало в груди Занны, внутри него поднималось лишь серым дымком тлеющих углей.
— Томкэт! — просияла Занна.
Она шагнула к брату, распахнув руки, словно желая обнять. Затем, будто вспомнив о наставнике–сите, одернула себя и скрестила руки на груди.
Мальчишка не сделал и попытки остановиться. Он не обнаружил внезапную перемену в Занне; не заметил двухметровую фигуру, выступавшую из тени позади сестры. От жалостливого, безнадежного одиночества в голосе и глазах парнишки, все внутри у Бейна передернулось.
— Как я рад, Рейн, — на одном дыхании произнес мальчишка, подбежав к Занне, и протянув руки в объятиях. — Так рад, что ты…
Она сделала шаг назад и покачала головой, от чего слова застряли у мальчонки в горле. Счастье на его лице испарилось, сменившись недоумением.
— Я… я не Рейн, — произнесла ученица Бейна, отрекаясь от детства, прошлого, и всего, что с ними связано. — Я Занна.
— Занна? — на лице мальчишки отразилось неподдельное замешательство. — Твое настоящее имя. Но почему?
Не дождавшись ответа, он, наконец, отвел взгляд от девочки и обнаружил позади нее неподвижного Бейна. Недоумение сменилось пониманием и столь же быстро обратилось в праведный гнев.
— Ты! — прорычал он, обвиняющее ткнув в Бейна пальцем. И будто вспомнив о зажатом в руке оружии, зажег светомеч. — Отойди от нее! — крикнул он. — Дерись со мной!
Мальчишка знал о неравных шансах. Он знал, что не сможет одолеть темного повелителя ситов. И все же, решил стоять и сражаться — поступил как полный дурак.
Дарт Бейн наблюдал за обреченным противником с презрительным безразличием. Мальчонка для него пустое место — неуместная соринка, которую можно стряхнуть с плеча. Если малыш желает показной и пустой славы (или «благородной» смерти), Бейн сделает ему такой подарок.