Правило русского спецназа
Шрифт:
— Лишняя пара сабель не помешает, — солидно сказал Юрка.
— Но и не спасет, — буркнул Эванс, — ладно, будем думать, что делать дальше. Сюда они не полезут — зачем им людей терять. Блокируют нас, заберут товар и взорвут к чертям. Стало быть, выход один — пробиться к трюмам — там Бьерн, если еще жив, и держаться там. Может, кто и подоспеет.
Собрав вокруг себя остатки команды, капитан разъяснил задачу. Лица экипажа были угрюмы, и на них читалось явное нежелание снова лезть в драку, однако все понимали, что выхода нет.
— Какие мы офицеры? — шепотом укорил Юрка младшего брата. — Третий
— Ну будущие офицеры, — Серега упрямо мотнул головой, — зато представь, что скажет капитан-лейтенант Стриж!
— Он и говорить ничего не будет — надерет задницу и мне и тебе, а потом в наряд на весь год определит.
— Да брось ты…
Они пробились к трюмам, потеряв еще двоих, но все было напрасно — команду Бьерна вырезали всю — их тела валялись в коридорах. Эвансу топором развалили плечо, и остатки экипажа, сгрудились вокруг капитана, из последних сил отбиваясь от пиратов.
Двойной удар по корпусу приостановил схватку. Видимо, капитан пиратского корабля, не дожидаясь доклада о захвате «Мустанга», выслал призовую команду.
— Все, — выдохнул Юрий, — все, Серега. Кранты…
— Эх… прости, Юрок. Это я тебя втянул…
— Справа смотри! — крикнул Юрий, отталкивая брата в сторону.
Бородач с малайским крисом и серпом на цепи ударил Сергея справа длинно, с потягом, через грудь. Волнистый крис должен был развалить Сергея пополам, но встретил клинок старшего брата. Юрий отвел удар, потерял равновесие, и серп, свистнув, ширкнул его по горлу…
В пылу сечи никто не заметил, как переборка шлюзового отсека пошла вверх. Звонко щелкнули арбалеты. Толстые стрелы пробили абордажные скафандры, разом уполовинив количество пиратов, и в гущу сечи ворвались сверкающие серебром брони молчаливые бойцы.
Через три минуты все было кончено: оставшихся в живых пиратов поставили на коленях вдоль стены, остатки экипажа «Мустанга», не веря в избавление, все еще не опускали оружие.
Вперед вышел мужчина в вороном с синим отливом скафандре. Худое хищное лицо излучало властность, в каждом жесте чувствовалась привычка повелевать, в коротких вьющихся волосах красноватого оттенка чуть заметно серебрилась седина.
— Опустите оружие, господа, — властно сказал он. Эванс, с трудом поднявшись на ноги, подтвердил его распоряжение жестом.
— Вы удивительно вовремя, — сказал он, — кого нам благодарить за спасение.
— Меня зовут Гефестион, — ответил мужчина, — я — гетайр Александра Великого.
— О, черт! — сказал Эванс. — Рано я обрадовался.
— Как знать, — усмехнулся Гефестион, — однако вы здорово бились, капитан.
— Что толку? Это все, что осталось от команды, двигатели разбиты, энергетическая установка повреждена, а груз… — Эванс махнул рукой, — думаю, он и вам пригодится.
— Я, капитан, обычно брезгую надкусанным яблоком, — высокомерно ответил гетайр, — так что оставьте ваши терзания относительно груза. Энергетическую установку мы вам наладим и разгоним «Мустанг» до нужной скорости. Вы только немного опоздаете в порт назначения.
— Я не верю своим ушам, — буркнул Эванс, — вы точно не из армии спасения?
— Определенно нет. От вас лишь потребуется рассказать все, что вы увидели и увидите, — Гефестион заметил
— Нет, пассажир.
Сергей осторожно, будто боясь причинить неудобство, отпустил тело Юрия и поднялся на ноги. Губы у него предательски дрожали.
— Юрий и Сергей Григорьевы, кадеты Его Императорского… имени… третьего курса… — слезы хлынули у него из глаз, и он, не сдерживаясь, заплакал, всхлипывая и даваясь рыданиями, — что я… маме скажу?
— Что ваш брат погиб как герой, — сказал гетайр.
— Матери это все равно, — хмуро проворчал Эванс.
Глава 3
«…завидовать стране, воспитавшей юных героев! Не случайно флот Российской Империи, сходный по составу боевых кораблей и их техническим характеристикам с флотами и Содружества, и Лиги, и империи Ниппон, не говоря уже о флоте Султаната Регул, намного превосходит их по боевому духу экипажей. Регул уже успел в этом убедиться и не дай, как говорится, Господь, если русским придется показать свое превосходство еще кому-нибудь. Хочется надеяться, что и Александра и его гетайров минет сия горькая чаша.
Гетайр Гефестион приказал воздать воинские почести погибшему кадету Юрию Григорьеву, после чего поступил таким образом, что мне пришлось усомниться в его приверженности демократическим принципам и гуманизму, но с моих уст не сорвется ни слова осуждения. Весь экипаж пиратского корабля был оставлен на собственном судне, после чего корабль гетайра — „Миеза" расстрелял его в упор.
Заявление гетайра Гефестиона, содержащее предупреждение так называемым флибустьерам нового времени, уже прозвучало по всем новостным каналам, так что мне нет смысла приводить его. Я отмечу главное: в галактике появилась новая грозная сила, и от доброй воли народов и правительств зависит, как принимать ее. Как угрозу обществу либо как путь к новому миру, в котором сотрутся границы секторов и вышедшее в безбрежный космос человечество заживет в согласии, совершенстве и справедливости.
Если Александр Великий обладает хотя бы половиной дара убеждения, шарма, галантности и чувства ответственности за людские судьбы, который проявили его гетайры, то дай Бог побольше таких…».
Статья очевидицы событий на «Мустанге» Грейс Диллингем в «Нью-Вашингтон геральд» наделала много шума, однако правительственные круги хранили молчание, в котором чувствовалась растерянность. С одной стороны, Александр Великий и присные — явные пираты, пусть и прикрывающиеся красивыми лозунгами, с другой — жесткие меры по отношению к новоявленному мессии могли вызвать народное недовольство. Русские пока также хранили молчание, хотя в «Петербургских ведомостях» промелькнуло сообщение о награждении орденом «Честь и слава» третьей степени Сергея Григорьева и Юрия Григорьева (посмертно). От Лиги Неприсоединившихся Государств быстрой реакции ждать вообще не приходилось — там, как обычно, долго раскачивались, империя Ииппон сделала невнятное заявление о безграничности Вселенной, в которой места хватит всем, а в султанате ждали появления на свет очередного отпрыска султана Махмуда и потому меньше всего были озабочены каким-то там Александром, пусть и Великим.