Правнучка стрелы
Шрифт:
– Не знаю. Вряд ли найдутся такие, кому это интересно знать. Говори. Я душой отдыхаю, когда кого-нибудь слушаю.
– Тогда про другое расскажу. Перед смертью Василия Абрамовича, минут за пятнадцать,– я ещё собирался пойти на улицу, погулять,– к маме в гости пришёл дядя Лёша. Он сказал маме, что «Воротова привлёк… успешно». Вроде бы, так. Да, точно. «Привлёк успешно» и, что пора его отправлять «в командировку» и что надёжный человек очень скоро сделает это.
«Бесспорно,– подумал Зуранов,– этот надёжный человек и есть бандит Тихий – ныне покойник, Василий Тишин».
– Чушь какая-то! Командировка? – Алексей играл с мальчиком по большому счёту,
– Что вы!– Засмеялся Ивасёв.– Дядя Лёша просто так мухи не обидит (мальчик перешёл на шёпот). Но в чём дело, я знаю. Напрасно взрослые считают меня не коммуникабельным и ещё – парнем в себе. Но я-то, для интереса, ко многим разговорам прислушиваюсь. Просто, дедушка Воротов делал большой денежный вклад, в евро, но не в мамин банк «Простор», а в дяди Лёшин… ни кому не известный банк. Но знаете, это – выгодно. Представьте, сто пятьдесят процентов годовых. Ведь, валюта. Да ещё какая (глаза у мальчика засветились от нездорового восторга)! – Может, Василий Абрамович не сделал вклад, а только собирался.
– Ерундовина с морковиной! Ты, Паша, умный парень, а веришь в сказки. Не может быть таких процентов… Обман, замануха или чёрт знает что,– Зуранов, будто бы, обиделся.– Верни мне сорок долларов.
– Сейчас,– насупился лицеист, которому никак не хотелось расставаться с «зелёненькими», хотя, разумеется, карманы у вундеркинда и без них были не пусты.– Хотите, скажу, кто такой дядя Лёша? Дядя Лёша Хрылёв – учитель школы каратэ-до, чёрный пояс. Фантастика! Не знаю только, какой у него дан. Он ещё и борьбой ниндзя занимается. У него секция на Центральной улице, дом сто двадцать семь. В подвале. Но там у него всё шикарно.
– Знаю. О таком слышал,– выдохнул Зуранов.– Что ты ещё, Паша, о нём можешь рассказать?
– Дядя Лёша,– мальчик гордо выпятил грудь,– мой будущий папа. Он большой человек, очень богатый. Он скоро станет владельцем большого завода. Вы не верите? Но дядя Лёша маме сам об этом говорил… Я знаю, что она и другие люди очень помогли ему в этом. У него акций совсем скоро пакет акций станет больше контрольного…как это… через подставных лиц.
– Получается, Паша, что завод,– Зуранов чуть не сказал вслух «кабельный»,– вот-вот должен стать не открытым акционерным обществом, а закрытым. Но такое не возможно!
– Ещё как возможно! И часто…Мне взрослые люди рассказывали, как кинули миллионы лохов с ваучерами, на которых поднялись те, которые контролировали их перекупку. А в головном управление завода многие люди держат на руках «бумажки», уже фактические купленные дядей Лёшей.
– Не обижайся, Павел. Но дядя Лёша малость поторопился с заводом и прихвастнул в разговоре с твоей мамой. Но предполагаю, что он и на самом деле – очень богатый человек. Я верю.
– Может, и прихвастнул,– согласился мальчик,– он пьяный всегда… околесицу несёт. Не редко пьёт. А ведь ему нельзя… ведь он занимается восточными единоборствами. А когда он маме говорил про это, ясно… был на кочерге. Деньги по квартире разбрасывал, а мама смеялась.– Паша тихо сказал.– Я тогда у него незаметно позаимствовал всего две пятисотки… Он и не заметил. Тысяча рублей – не так много. Да он мне очень часто даёт гораздо больше…
– Парень ты наблюдательный, Паша, но большой фантазёр. Наговорил ты мне всяких чудес полный короб. Может, ещё скажешь, что дядя Лёша, кстати,
– Не знаю,– расстроился мальчик,– но это было бы здорово. А вот название этого банка мне нравится – «Ромашка». Слышал я и ещё об одном – «Красная гвоздика». Но это конкурирующая фирма. Дядя Лёша о ней и слышать не хочет.
– Всё, мальчик,– Зуранов, как можно решительнее, встал,– мне пора! Пойми, мне всё это не интересно. Твои сказочные измышления просто смешны. А ведь я почти поверил, что дядя Лёша – твой будущий папа.
– Не верите – не надо! – Впечатлительный школьник-лицеист ушёл в себя.
– Уж, наверное,– Зуранов снова присел, похлопав дружески вундеркинда по плечу,– ошибаюсь я. А ты – прав.
– Конечно! Они с мамой обо всём договорились. Я же вам назвал его фамилию,– обиженно сказал мальчик.– Он почти настоящий мой папа. Алексей Семёнович Хрылёв.
Многое после откровенного разговора с Пашей Ивасёвым сыщику стало ясно. Но кое-что пока оставалось в тени. Он и теперь не сомневался ни на секунду, что преступники, на чьей совести, пожалуй, не десятки, а сотни загубленных жизней, должны быть наказаны. Но не было ни какого практического смысла передавать дела, которые он раскрутит с Гранкиным, со своими сыщиками, следователям прокуратуры…
Явно, что господа, стоящие во главе местной полиции, прокуратуры и суда, в одной упряжке. И управляет ей сам дьявол. Пашу и всех детей, которые пострадают оттого, что за смертные грехи справедливо воздастся их родителям, пожалеть стоит. Но ведь убийцы никого не жалели, не щадили… Да и не оставит мафия без заботы и средств к существованию детей подельников. Зуранов понимал, что всех, кто лежит «на глубоком дне», особенно, в Москве, ему достать не удастся.
Дело об убийстве скульптора Воротова, (в данном случае, загадочного «несчастного случая или «суицида»), по его представлениям, было фактически раскрыто. Оно плотно переплеталось и печальной и трагической историей, в которой Зинаиде Шнорре отпилил голову беспредельщик и полный отморозок Тихий. Разумеется, по указке, так называемого, промежуточного звена, «козырных шестёрок».
Беседа с мальчиком дала прекрасный результат. И хорошо, и плохо, что в России не перевелись ещё Павлики Морозовы, которые готовы за несколько американских долларов вложить с потрохами первому встречному близких им людей. Стоп! Суть, пожалуй, не в жадности Паши Ивасёва. Дело в другом. В чём же? Да, в том, что он просто не очень-то любит свою маму и… дядю Лёшу. Просто боится себе в этом признаться. Явно. Он, бесспорно, эгоист, но Паша отрезан от них духовно. Такое случается.
Потом, он ещё и наивен… при всей своей практичности. Во многом и поэтому всё виденное и слышанное выдал незнакомому человеку. Если, хоть третья часть в его рассказе, правда, то дело в шляпе.
Мальчик говорил ещё минут пятнадцать, и всё сказанное им не могло не заинтересовать Зуранова. Паша, завершая своеобразную исповедь, задал обычный, можно сказать, детский вопрос:
– Вы ведь мне верите?
– Конечно, верю, малыш. Не бери мои придирки в голову,– по-настоящему сокровенно ответил детектив. – Поверь, я не хотел тебя обидеть. Можешь оставить себе всё, что я тебе дал. Поверь, я не покину тебя в трудные минуты твоей жизни. Ты в этом убедишься. Но послушай, Паша, тебе лучше никому не рассказывать о том, что сейчас ты поведал мне – ни маме, ни дяде Лёше, ни полицейским… Никому! Особенно, незнакомым людям. Договорились?