Право безумной ночи
Шрифт:
Я знаю одно: этот парень опасен. Я видела опасных людей и знаю, какова на вкус опасность, а потому могу только стоять не двигаясь, пока его рука бесцеремонно меня ощупывает. Вот только то, что на мне спрятано, он не найдет, потому что не там ищет. Он привык обыскивать мужчин, а потому шарит по ногам, за поясом, ощупывает запястья, в то время как небольшой, но очень острый тонкий нож, который я нашла в сумке его приятеля, спрятан под волосами — я воткнула его в пучок, собранный на макушке.
— Хорошие формы и приятные сиськи, —
Он сжимает меня так крепко, что я не могу вдохнуть, а острый край его ножа делает еще один надрез на моей многострадальной спине. Почти нежно прижимая меня боком к себе, он нарезает мою спину на мелкую лапшу.
— Володя, иди сюда.
Валерий замер, обернулся, вглядываясь в темноту, потом медленно пошел в нашу сторону. Человек за моей спиной напрягся, но ослабил хватку, хотя лезвие ножа все так же режет мне спину.
— Дернешься — тут тебе и конец.
— Да нос зачесался.
— Пить будешь, примета такая. Можешь почесать.
Я открытой ладонью чешу кончик носа, а Валерий подходит совсем близко.
— Ляля, что…
Я выхватила нож из своей прически и полоснула нападающего по лицу. Он приглушенно взвыл и инстинктивно ухватился за глаз — думаю, то время, что я ему оставлю, он будет пользоваться одним, а я полоснула его по запястью, нож выпал из его руки, одновременно Валерий выбил у него из рук пистолет, который тут же тяжело упал на утоптанную землю.
— Бери его, и пойдем, в квартире разберемся, что к чему.
Крови много, я чувствую, как к моей спине прилипла футболка. Кровь заливает и лицо нашего нового знакомца. Я выуживаю у него из кармана точно такую же связку ключей, как у меня в кармане, открываю замок, и мы входим в ярко освещенную прихожую. Да, похоже, глаз парню уже не спасти. Впрочем, он ему уже не понадобится.
— Боже мой, Оля…
Тем не менее он толкает хозяина квартиры в комнату, но ни наручников, ни скотча у нас нет, так что усаживаем парня на диван, Валерий бросает ему полотенце, лежащее на стуле.
— Оль, нельзя же так!
— Найди полотенце для меня и вытри мне спину.
Только сейчас он заметил, что я стою в лужице крови — собственной. Охнув и употребив слово, которое обычно не употребляют в приличном обществе, бросился в ванную, а я стою и смотрю на человека, который взял деньги, чтобы меня убить — не потому, что ненавидел или боялся, а просто бизнес такой. Ничего личного.
— Прыткая, сучка. И хитрая.
— Ага. Твой напарник тоже разделяет твои восторги.
— Где он?
— Ну, надо еще решить, с точки зрения какого учения мы станем это рассматривать. Если принять за основу метафизическое видение мира, то я могу сказать, что его душа уже там, откуда не возвращаются, а тело, которое было склепом для его души, разлагается, закопанное глубоко и надежно. Но не надо расстраиваться, душа
— Я ничего тебе не скажу.
— Твой напарник тоже так заявил. Ну, и вот я здесь, а где он?
Мне вдруг становится смешно. Боже мой, они все это говорят. Ну, видимо, невыносимо им осознавать, что их одолела очкастая тетка средних лет с больной спиной и двумя детьми. Плохо, очень плохо, студент! Домашнее задание нужно готовить прилежно, а не качать из Интернета всякую чушь.
— Оль, тебе надо в больницу! Он тебя порезал!
— Ничего страшного, раны поверхностные, он не успел приняться за меня как следует. Промокни тканью, чтобы кровь унять.
— Этому тоже надо в больницу… И полицию вызвать бы.
— А потом объяснять, откуда у меня вторая связка ключей и как я вообще обнаружила это логово. Я знала, что сучонок что-то замыслил, когда отдавал мне эти ключи, — а он утаил, что здесь напарник. Надо было не подъезжать сюда машиной, а оставить ее в квартале от дома, тогда бы мы его здесь застали, и я была бы цела.
— Соображаешь.
Ему лет тридцать пять, он невысокий, очень жилистый и, видимо, подвижный, хорошо тренированный мужик. Но он сделал ту же ошибку, что и большинство мужчин: автоматически перенес внимание на более крупного и сильного противника, не приняв в расчет женщину, выглядящую безобидно.
— Кто вас нанял?
— Не знаю. Открыли контракт, сто тысяч долларов за тебя, потом добавили еще сто пятьдесят за двух твоих щенков. Дело казалось верным и легким, а теперь я думаю, кто же нас так подставил.
— Я это выясню, обещаю. Как вы связывались с ним?
— Интернет и телефон. Есть человек, к которому стекаются контракты, он просто сбрасывает их на почту всем, кого это может заинтересовать. Когда кто-то откликнется, остальных уведомляют, что контракт принят. Если человек не справился, контракт возобновляют. То есть через неделю за тобой придет еще кто-то, но кто именно открыл на тебя контракт, он тоже не знает. Мы думали сначала, что кто-то нам дорогу перебегает — с этими взрывами, созвонились, выяснили, что нет, это кто-то здесь, у тебя лично. Что ты сейчас сделаешь?
— Ну, сам-то как думаешь? А человек, у которого контракты, знает, кто заказчик?
— Не обязательно. Но, может, и знает. Послушай, я сказал все, что ты хотела знать, и все, что знаю сам. Сейчас вы оба уйдете, а я откажусь от контракта — скажу, что напарник случайно погиб, это поймут, я работаю с напарником, кто-то работает один, это специфика. Я просто уеду, и мы забудем друг о друге.
— Ну да.
Он думает, что я идиотка. После того, как я располосовала ему лицо, после того, как я его увидела, он вот так просто отпустит меня погулять. Просто уедет, и все. Смешной парень, считает других глупее себя, а это ошибка, и для его ремесла непростительная.