Право быть человеком
Шрифт:
– А вот и наша Лиса!
– поднялся заводила Юрка.
– Вовремя ты. Мы тут как раз слушаем рассказы о том, что каждый из нас испытал, пока был в свободном плаванье. Твоя очередь. Отчитывайся за четыре года! Или тебя больше с нами не было?
Это было не совсем верно: кое-кого из ребят я все же иногда видела. Но в целом Юрик был прав.
Знакомые лица. Знакомые глаза. Радостная Валька, сияющий Петька (и не заметишь, что дико умный!), добрая, вся такая забавная в своих рюшечках Олька. Может, это штучки драконьего Лабиринта?
И у меня нет всемогущества, я не могу изменить ничью судьбу. Да и не хочу. У каждого своя жизнь, каждый старается, пыхтит что есть мочи, преодолевает неурядицы в меру сил и способностей. Кто я такая, чтобы кого-то критиковать?
– Ребята, - говорю я, и мой голос дрожит.
– Ну их в пень, мои достижения! Я так рада вас видеть!
И это правда. Нет ничего дороже дружбы, простого человеческого тепла. И это круто - смотреть вот так на людей, без страха и защиты. Не гнать, не оправдываться, и не хвалиться. Быть собой. И улыбаться. И это, пожалуй, мое самое главное на сегодняшний день достижение.
– За это надо выпить, - устремив на меня долгий взгляд, произносит Юра.
– И за тот сумасшедший цвет волос, что у тебя на голове.
Понял ли? Он всегда отличался недетской проницательностью. И что у меня там с волосами?
А! Какая разница!
– Мне бы соку… И я, ребят, ненадолго. У меня еще трудовой день не закончился…
Глава 17.
Ну вот я и дома.
Розовый халатик, свернувшись, отправился на верхнюю полку шкафа - может, и ко мне как-нибудь нагрянет тот, кто будет нуждаться в одежде.
Теперь глубокий вздох, и можно посмотреть на себя в зеркало. Вроде бы, я не изменилась, по крайней мере, внешне. Все такая же тощ… то бишь, стройная и атлетически сложенная. Цвет глаз тоже похож на тот, что были прежде. Да и ребята меня сразу узнали в лицо-то…
Ой! Волосы… Они стали не рыжими, но огненными - казалось, что на голове у меня пламя. Живет отдельной жизнью.
– Оденься, Лиса, - раздался от двери хорошо знакомый голос.
– Или я за себя не ручаюсь.
– Как я рада тебя видеть!
– бросилась я металлисту на шею, прижалась телом к мокрой от дождя косухе.
Обняла, поцеловала куда-то в нос. Хрустнули мои косточки в медвежьих объятиях.
– Ты все-таки вернулась.
– Не говори, - покачала я головой.
– Вот несчастье-то, а?
– Да, это и впрямь ты. Язва. И волосы новые под стать. Иди, одевайся!
– шлепнул меня боевой друг и товарищ пониже спины.
– Отвернись!
Пока я облачалась в привычную мне одежду, металлист начал было рассказывать то, что имело место быть за время моего отсутствия.
– А сколько меня не было?
– внезапно вспомнила я.
День? Два? Месяц? Как соответствует время
– Часов пять, не знаю точно. Я не смотрел на измерительные приборы, старался расколдовать оставшихся драконов до вечера.
– Успел?
– Да, можешь полюбоваться, - указал товарищ на окно.
Поляна была забита муляжами. Преимущественно ящеровидными, змеев среди них не было. Сбоку притулился тот, что мы собирали из кусочков, подобно гигантскому паззлу.
Было тихо-тихо. Как пред бурей. И как-то очень необычно.
– Как ты узнал, что я вернулась?
– Это не я узнал, - усмехнулся металлист.
– Это начальство. Поди, говорит, проведай избушку подруги. У меня чуть было сердце не разорвалось… Ты как, кстати?
– Чуть изменилась, но не знаю, в чем именно. Цвет волос не в счет.
Быстрый поворот головы, тревожный взгляд практически черных глаз.
– О чем ты?
– прищурилась я.
Тяжко испущенный вздох, воздух, со свистом втянутый сквозь зубы, пальцы, сжатые в кулаки…
– С тобой невозможно говорить серьезно. Пошли к начальству.
Мы вышли навстречу муляжам исполинов. Я вдохнула ночной воздух. Еще раз. И еще. Что-то изменилось. Только, что именно?
Тихо скрипнула дверь, и избушки начальства рыжей молнией вылетела Маня. Вылетела, закружилась вокруг меня, привычно подсекла коленки, заглянула в глаза. Я чуть было не расплакалась от восторга - она! Многоножка, полено сосновое на лапках! Мягкого света, льющегося из окон избушки, было вполне достаточно, чтобы увидеть и себя, отраженную в ее глазах. Что же, по крайней мере, дерева во мне снова было изрядно. И это было хорошо.
– Пойдем же, начальство велело поторапливаться, - смущенно подошел к нам металлист.
Маня обиженно повернула голову в его сторону, нехотя расплелась, кивнула себе на спину. Залезай, мол, въедем все вместе триумфально.
– Постой! А как же сосняк?
Многоножка уже преодолела порог, извиваясь, вползла в комнату.
– Нет его больше. Сгорел, - глядя на меня глазами яркого бирюзового оттенка, произнес Борис Иванович.
– А ты все-таки вернулась. Ну и цвет!
Он помедлил мгновение, и, махнув рукой, заключил меня в объятия. Илья фыркнул, но ничего не сказал.
– Ну, рассказывай, - отстранившись от меня, сказал волхв.
– Как там?
– По-разному, - отмахнулась я от начальства.
– Вы мне скажите, на нас напал кто? Как это - сосняк сгорел?
Борис Иванович уже было открыл рот, чтобы ответить, но не успел.
– Смотрите-ка, драконы во дворе зашевелились, - указал пальцем на окно металлист.
– Никак, оживают?
И в тот же момент прозвучал сигнал тревоги. Глаза волхва полыхнули багрянцем, ни слова не говоря, вышел он быстрыми шагами вон из избушки. Мы поспешили за ним. И только теперь я поняла, что мне казалось таким странным.