Право любить
Шрифт:
Тяжело вздохнув, я поднялась на ноги и отправилась на поиск могилы Николь. Я поняла, что нужно идти в самый дальний угол, где горожане спрятали останки несчастной любящей девушки.
Она действительно была в самом темном углу, куда даже не проникало солнце из-за обступивших деревьев. Черная плита. На ней небольшое фото Николь, на котором она почему-то не улыбалась. И мне даже показалось, что я заметила в этих глазах выразительную грусть! Неужели показалось?! …Да, нет. Я действительно отчетливо увидела эту необъяснимую тоску в её взгляде. От накатившего на меня леденящего ужаса, у меня подкосились ноги. Я положила остальные розы к её могильной плите и задумалась, прислушиваясь к тишине. К этой смертельной непоколебимой тишине. На
Поражаясь своему легкомыслию, вспомнив, что забыла мобильный в машине, и, подумав о Камиле и Антуане, я поднялась уже в кромешной тьме, и направилась к выходу, спотыкаясь то об одну, то о другую плиту.
…Но вдруг темноту разрезали вырывающиеся из-под земли столпы света, освещая пространство вокруг меня. Словно в надгробья были вмонтированы мощные прожектора для ночного освещения. Загвоздка была в том, что я прекрасно понимала, ведь я же бродила днем по этому кладбищу, что никаких прожекторов и ламп там и близко не было. А что же тогда было источником света? И вдруг меня пронзило ещё одно неизведанное ощущение — истерическая тошнотворная жуть! Чувство, отнимающее силы, дар речи, способность двигаться и думать. Ступор!
Свечение становилось ярче, оно ослепляло меня до рези в глазах, и казалось, поглощало меня полностью.
Глава 4
«Он стоял там один
промозглой ночи Властелин.
Поклонник тьмы и всадник зла.
Извечный конкурент добра»
На какое-то время моё сознание, по-моему, отключилось. Но я не могу сказать точно, сколько же именно прошло времени, да это было и не важно.
Сначала я стала различать голоса. Говоривших я понимала, только не разобрала что это за акцент. Потом вернулось восприятие, и я ощутила, что меня грубо волокут под мышки. В нос ударил запах потных и давно не мытых тел. И ещё я почувствовала холод. Но видеть я по-прежнему не могла. Волочившие меня люди явно спешили и жутко нервничали, судя по их напряженным голосам.
Добавились ещё какие-то звуки, скрежет металла, грохот и скрип. Способность произнести хотя бы звук, ко мне тоже пока не спешило возвращаться. Меня усадили на холодный пол, привалив спиной к такому же холодному камню. Единственное, что я делала, так это судорожно и прерывисто дышала.
— О! Нам опять не повезло! — раздался чей-то хриплый голос, явно разочарованный. — Нам бы не помешала
И тут я прозрела, в буквальном смысле этого слова! Но лучше бы я этого не видела!
Полумрачное, слабоосвещенное помещение, голые каменные стены и склонившиеся наблюдавшие за мной лица. Я никогда не видела таких изнеможенных и серых лиц! Я даже не допускала, что это бродяги или бездомные. Слишком много в их глазах было пустоты и отчаянья! То, что мои последние воспоминания связывали меня с кладбищем, я бы скорее предположила, что это …покойники. Но не из райского сада, а скорее наоборот. Только вот почему я оказалась здесь, неужели за свои двадцать пять лет я успела совершить столько смертных грехов?!
Я пялилась на них во все глаза, не произнося ни звука. А они с горькой досадой оценивали меня и говорили обо мне в третьем лице.
— Не хватало нам ещё одной свихнувшейся истерички! — проворчало какое-то подобие женщины.
— Совсем девчонка, вряд ли она выдержит, разве что сойдет за приманку, — протянул следующий бородатый и косматый покойник.
— Нужно дождаться Гарольда и послушать, что он скажет. Может, он разрешит нам оборвать её мучения? — прогнусавил ещё один голос из темноты.
— Где я? — изменившимся до неузнаваемости голосом выдавила я и сама себя испугалась.
— В аду милая, можешь не сомневаться! — с пренебрежением бросило первое подобие женщины, и снова грубо схватив меня за руку, она потащила меня за собой. — Пойдемте, покажем её всем и послушаем Гарольда!
Интуитивно я ощутила растущий внутри себя протест. Остальных «всех» подобных этим я видеть вовсе не хотела!
Но сцены из кошмара только начинали разыгрываться! Протянув меня по какому-то темному узкому проходу, уходящему вниз, мы очутились в огромной вытянутой пещере. И о боже! Сколько же их здесь было!
Они сидели на полу или выглядывали из выдолбленных в стенах ниш. Свет был тусклый, но я успела разглядеть, что их объединяет одно — опущенный, грязный и не ухоженный вид, рваная одежда и безумные взгляды, от которых хотелось кричать.
Как тени, возбужденно повизгивая, они выбирались из своих укрытий, с азартом и интересом разглядывая меня. Кто-то попытался протянуть ко мне руку, но тащившая меня женщина бесцеремонно треснула через чур любопытного.
Какой-то жуткий бессмысленный сон!!! Я хочу заорать, но не могу! Значит, я сплю. Нужно скорее проснуться. Меня слишком сильно трясет от холода и страха.
Меня подвели к более освещенному углу, где лежал овальный плоский камень, словно выточенный вручную, размером с огромный обеденный стол, высотой примерно сантиметров восемьдесят. Странно, что я обратила внимание на такие подробности.
Чьи-то руки быстро подхватили меня и поставили на середину этого воображаемого стола или пьедестала. Они, эти люди-тени, эти живые мертвецы, окружили камень со всех сторон. Мой мечущийся взгляд остановился на высоком мужчине, спокойно стоявшем рядом, скрестив руки на груди. Волосы его были полностью седыми, но по лицу, которое, кстати, было выбрито, ему от силы можно было дать лет сорок. Внутренний голос снова мне подсказал, что, по всей вероятности, это и есть Гарольд. И я казалась права, потому что, встретившись со мной взглядом, он громко заговорил, обращаясь ко мне:
— Меня зовут Гарольд, я старейшина этой колонии, здесь подчиняются моим приказам, внутри этой горы я есть закон, который никто не вправе нарушать. Не бойся, если ты не сломаешься — ты привыкнешь. Это ещё не самое страшное, что тебе придется увидеть и узнать. Как тебя зовут?
— София, — прошептала я, не спуская с него глаз, но в тоже время, не выпуская из поля зрения и остальную разнополую свору.
— Как ты думаешь, София, куда ты попала? Ты можешь предположить, где ты находишься? — он внимательно нахмурился, приготовившись ловить каждое моё слово. Стоящий рядом с ним здоровяк хрипло заржал и выкрикнул: — Это моё самое любимое место!