Право на легенду
Шрифт:
— Он мне еще вчера нужен был, если теоретически. А практически, то крайний срок — послезавтра. Так что уж будь добр, сходи за ним сам. Очень меня обяжешь.
— Я или не я — не твоя забота. Тебе взрывник нужен, так он будет. Научился, понимаешь, жалостливые слова произносить. Ты лучше машину за Егором загодя вышли, а то будет в порту куковать.
Морозов еще продолжал говорить, желая напомнить Варгу, что «Роза ветров» не просто объект, а дело для каждого из них сугубо личное, кровное, но Варгу об этом слушать было неинтересно, и он положил трубку. Скажите на милость, какие заботы у начальника стройуправления! И всегда у него так: на охоту идти, а собаки не кормлены. Взрывник, конечно, фигура важная,
Варг снова припомнил безрадостную картину, виденную им вчера в проливе, и решил, что лучше все-таки будет в эту мышеловку не соваться: разводья там, может, и есть, только это не колотый лед, вынесенный из бухты, а настоящие паковые поля, с которыми шутить не положено. В прошлом году как раз на этом месте ледокол побило сильно. Целый месяц потом в мастерских ремонтировали.
Ну ладно, тут мы что-нибудь придумаем. Не в том сейчас забота. Надо Егора встретить. На крыльях уже Егор, дождался своего часа. Ждал-ждал и — дождался. Кончились синие миражи, кончились картинки да кубики; теперь вот земля дыбом встанет на том месте, где он своими длинными ногами мерил да прикидывал. Быстро, однако, все обернулось! Кажется, не было этих пятнадцати лет, не было интеллигентного мальчишки с напористыми и жадными глазами. Ходил тут, понимаешь, руками размахивал… Мы-то, старые грибы, все наперед знали: походит он, дескать, по берегу океана, надышится мокрым ветром, заработает деньжат на сытую зиму, и на том благополучно все закончится.
Мы его тогда жалели и баюкали: очень уж не вписывался он в Чукотку. Вутыльхин, помнится, кухлянку ему на городской манер перешил; сам капитан Варг чести удостоил: на катере прогуливал.
Варг откинулся в кресле, расслабился. Старой работы кресло, из мореного дуба, а вот уже скрипит под грузным капитанским телом. И что это за напасть: другие с годами сохнут, кожа на них светится, а он, понимаешь, толстеть вздумал. Ничего! Егор ему забот прибавит. Уже, можно сказать, прибавил. В Сиреники, конечно, идти не резон. Не серьезное это дело. Он позвонит сейчас на метеостанцию, попросит, чтобы сбегали за Вутыльхиным, и все ему объяснит. Пусть Тимофей Иванович старому другу поможет. От Сиреников, если через протоку идти, можно до рыбозавода на вельботе добраться, в крайнем случае на байдаре. Вутыльхин в этом дока, доставит взрывника с полным комфортом. А за рыбозаводом, по чистой воде, их буксир подберет. Все гладко получится. Морозов-то, понятное дело, беспокоится: откуда ему знать, что у Варга все побережье на четкие дистанции поделено: от поселка до поселка, от одной охотничьей избушки до другой свои люди связь держат, и связь эта надежнее всякой иной будет.
Ровный и даже чем-то приятный храп, к которому Варг успел уже притерпеться, взорвался вдруг оглушительной руладой и смолк. Послышались сопение, возня, бульканье воды в стакане — это Братишвили полоскал горло по системе йогов. Что бы в жизни ни случилось, тело свое он бережет и холит. Варгу сквозь приоткрытую дверь видно, как Володя пританцовывает у окна, разминаясь после сладкого отдыха. Даже сейчас, заспанный и помятый, он был великолепен. Лепные мускулы, большие и добрые, как у лошади, глаза, хрестоматийный профиль римского легионера — все это образовывало ту сумму качеств, коими он должен был утвердить себя в мире, предусмотренном природой.
Получился, однако, просчет. Не учтены были социальные факторы; не принимались во внимание информационный взрыв и научно-техническая революция. Это и привело к тому, что прямая жизненная дорога, уготованная ему природой, обернулась тернистой тропой, приведшей Володю к дому капитана Варга.
…С неделю тому
Председатель ко всему, кажется, привык в этих краях, но тут сперва смутился. С такими просьбами к нему еще не приходили. Однако он позвонил в торговый отдел и попросил назвать ему цены на яблоки и лимоны.
— Вот так, — сказал он, заранее потирая руки. — Вот так, молодой человек. Яблоки идут сейчас по рубль пятьдесят за килограмм. Лимоны — полтинник штука. Семечки… — он на минуту задумался. — Семечки недавно сам покупал. Тоже полтора рубля кило. Вот так и договоримся.
Председатель был человеком серьезным, а тут, рассказывая Варгу о свидании с молодым джигитом, хохотал до икоты. Братишвили сперва не хотел верить, что стал жертвой собственного невежества, потом, вернувшись из магазина, где ему пытались навязать яблоки в качестве нагрузки, окончательно сник и стал спрашивать — что же ему теперь делать?
— А я ему говорю: торгуй, раз ничего другого не умеешь, — рассказывал председатель. — Глядишь, на обратную дорогу и наскребешь. А нет — папе телеграмму дай, не оставит сына в беде.
Председателю было весело.
Варг тоже посмеялся. Однако после заседания райисполкома решил завернуть на рынок. Братишвили стоял около груды ящиков и являл собой зрелище печальное и трогательное. Во-первых, он замерз. Из-под большой мохнатой кепки смотрели растерянные глаза человека, который не очень понимает, зачем он очутился в этих угрюмых местах. Нос у него даже на вид был холодный и мокрый. Поздние июньские снежинки неторопливо опускались на яблоки, робко выглядывавшие из-под стружек. Покупателей рядом с Братишвили не было.
— Сколько? — спросил Варг.
— Четыре с полтиной, — сказал Братишвили и торопливо поправился: — Или можно четыре. Как вас устроит.
— Я спрашиваю: сколько у тебя фруктов?
— Всего? Двадцать ящиков. Они в порту у меня, на складе. А вам зачем?
— Сгниют через неделю, — сказал Варг. — У нас тут все гниет. И поедешь ты домой без штанов. Если будет, на что ехать.
— Не ваше дело! — огрызнулся Братишвили.
Но уж больно нос у него был жалкий и голос простуженный.
Варг на дерзость внимания не обратил.
— Слушай-ка, — предложил он. — Хочешь, я у тебя товар оптом возьму? По магазинной цене. Второй день без толку стоишь и еще стоять будешь.
— Да я их лучше в море выкину, — неуверенно сказал Братишвили.
— Ну, как знаешь. Уговаривать не буду.
Не успел, однако, Варг дойти до конца улицы, как его догнал запыхавшийся Братишвили.
— Постойте! Надо же подумать. Вы… потом их выгодней продадите, да? Или как?
— Дожился, — вздохнул Варг. — Уже и на перекупщика похож стал. Ты говори — согласен?
— Да провались они! Берите хоть даром. Мне бы только домой добраться.
Сказал он это с видимым облегчением и покорно пошел за Варгом. Дальше все было мирно и грустно. Варг привел его к артельщику, ведавшему снабжением местного флота, и артельщик тут же закупил для матросского стола все двадцать ящиков.
Братишвили за это время успел сообразить, что Варг не просто моряк с нашивками, а какой-то большой начальник. Когда они вышли из конторы, он сказал:
— Знаете что, капитан? Спасибо вам большое. Может, вы меня в матросы возьмете? Или еще кем-нибудь на пароход.