Право на месть
Шрифт:
Это действительно один и тот же сон, а не разные. Он просто не заканчивался. А эта сфера даже не исчезала, она всегда здесь…
– Любовь моя, – пригвоздил меня к месту родной голос.
От неожиданных слов пробежали мурашки по спине и в животе все как-то сжалось. Его светлость мягко смотрел на меня, улыбаясь. У меня защипало в глазах от того, что я услышала. Но вместе с тем окрепла уверенность, что весь этот сон какой-то неправильный.
– Вам нужно проснуться, – стиснув зубы, увернулась я от желанных объятий. – Вы спите уже четвертые сутки. Я не знаю, что происходит,
– Ардина, что ты такое говоришь, – рассмеялся Ронард. – Это не сон. А будь и он, кто же в здравом уме откажется от такого прекрасного видения…
– Да проснитесь же! Вы как одурманенный! Здесь ничего не происходит, а так не бывает! Вы даже во сне спите, когда меня здесь нет!
– Без тебя для меня и так не существует остального мира…
– Ронард! Да боги-многие!.. – у меня внутри начала нарастать паника. – Прошу, проснись…
Я замолотила кулаками по широкой груди, и, кажется, даже отвесила пару пощечин – все без толку. Ментальная магия была мне не по силам. Мэтр Серенде научил лишь закрываться от чужих воздействий, а чтобы самой проникнуть в чужой разум – для этого надо иметь особые способности, а у меня их нет…
– Греттен, сделай что-нибудь! – взмолилась я. – Ты же тогда напугал принца, что он сразу проснулся… А Ронарду сейчас необходимо проснуться, я чувствую!
– Не могу, – помедлив, отозвался в голове Греттен. – Он меня не видит. Не хочет. Сама. Совсем плохой сон. Твердый. Можем не выбраться. Надо будить, пока еще может проснуться.
Фонари, зажженные мной, начали потихоньку гаснуть. Сон-сфера не сопротивлялась моему воздействию, но оно будто слабело с каждой минутой. Но один верный способ я все же вспомнила.
– Прости, – всхлипнула я, всадив скимитар – не туманный, здесь он мнеснилсяобычным стальным клинком – чуть правее ряда серебряных пуговиц на груди.
Ночь подумала и разлетелась на тысячи осколков.
Сначала вернулось осязание: вокруг явственно ощущалась промозглая сырость. Затем Ронард резко открыл глаза, но зрение подвело – сплошная темнота. Он проморгался, покрутил головой, ничего. Чутьем догадался посмотреть наверх, там черное пространство было разбавлено толикой света, а ноздри уловили струйку свежего воздуха посреди затхлости.
Ронард попробовал пошевелиться и не смог. Всю нижнюю часть тела до груди словно оплел гибкий, но жесткий кокон, удерживая арна в вертикальном положении. Он вздохнул, собираясь с силами, и с трудом выпростал руки. Кокон заскрипел, сопротивляясь, но распался сверху на отдельные гибкие плети, норовившие вновь обездвижить. Ронард вслепую ухватил парочку, ломались они с сочным хрустом.
С остервенением он разворотил и остальные путы, уцелевшие плети нехотя отползли сами в неведомую черноту. Растоптал оказавшимися почему-то босыми ногами обрывки и чуть не упал, наступив на что-то круглое и твердое. Пошарил руками по влажной липкой поверхности, нащупал у предмета два отверстия, затем ряд зубов и отшвырнул череп. Тот ударился о невидимую стенку и откатился обратно под ноги, задев по пути другие останки. Глухой перестук костей сложно спутать с другими звуками. Ронарда передернуло.
Ощупывать границы предполагаемого
Вокруг рассеивалась ночь, сменяясь пасмурным утром. Ронард отполз подальше на черную пожухшую листву и перевернулся на спину. Крона дерева чудовищных размеров закрывала собой небо, а в стволе в несколько человеческих обхватов мог поместиться целый отряд. Даже рана, нанесенная боевой магией, выглядела незначительной.
– Жа-а-аль, – с явной досадой протянула уже знакомая старушенция, нависнув сверху. – А Древу бы тебя года на два хватило… Такой молодой, крепенький…
Договорить она не успела, Ронард уже сжимал рукой дриаду за горло. В глаза отчетливо бросились тонкие нежно-зеленые стебельки посреди ее высохшей соломенной шевелюры.
– А тебя как быстро переварит? – с ненавистью перехватил он морщинистую шею покрепче. – Хотя своих не станет, вы же одной породы, заодно поете. Зато остальная лесная сволочь не побрезгует, так ведь? Вот какой-нибудь ульв завтраку обрадуется…
– Ай, пусти! – захрипела она, дерево-великан тоже заволновалось. – Ну оклемался, и молодец! Чего к ульвам-то сразу… Да пусти, дуболом, хуже только сделаешь! Я ж с позволения Хозяина…
Ронард ослабил немного хватку.
– Говори, гнилушка высохшая.
– Заведено так! – заверещала она, обрадованная тем, что не сразу будут убивать. – Чтоб гостюшка водицы болотной испил да ночь в Лесу провел! Коли в своем уме проснется, так и проси у Хозяина чего хошь… Сам же видел, как тебе Лес велел!
Ложь Ронард обычно чувствовал сразу. Дриада говорила правду, только вот не договаривала. Без слов он снова стиснул пальцы и потащил старушку прочь от родственного Древа.
– Эй, эй, ты чего? В ту сторону не надо, там бранбильки гнездятся, огневицы, они нашу сестру пуще вупиков не любят, – заволновалась она. – Ой, ну может и подмешала чего к той водице!.. Плохо, что-ли, было? «Вечное счастье» да сонной пыли немного… Хорошее ведь зелье, никто еще не жаловался! Да и не просыпался до этого…
– А в Древо тоже с попущения Хозяина утащила? – тряхнул он зловредную старушку.
– Так ты же не проснулся на первое утро, а там уж кто успел… – захихикала она. – Не кьётрикам же тебя оставлять было, им мяса на неделю, а тут спи себе пару годочков в удовольствие, помрешь – и не заметишь… Древу опять же польза…
Ронард всякой дряни повидал, но такой бесстыдной и наглой простоты еще не встречалось. В Лесу все просто: либо ты ешь, либо тебя. Какой с этих нелюдей спрос, когда им все человеческое чуждо… Про зелье «вечное счастье» он и не слышал. Но сны потихоньку проступали в памяти и были они действительно безмятежными. И Ардина там была, прекрасная, нежная. Ронард с запозданием понял, что хотел бы остаться там навечно. Только не доварила дриада свою отраву: счастье вдруг обернулось кошмаром прямо перед тем, как он очнулся…