Право на месть
Шрифт:
Я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть. Я даже не удивилась тому, что он это знает. Зато теперь поняла, что означало: «Выполню обе просьбы. Все равно одна».
– Так это она Вас? Я думала, Вы ранены… Что она сделала с Вами?!..
Его светлость лишь покачал головой, уголок рта болезненно дернулся.
– Тело – ерунда, пустое… Ардина, не доверяй богам. Всегда помни, кто ты. Их коварство в том, что помимо добровольно принесенной жертвы, что бы это ни было, человек еще обязательно потеряет часть себя. Отказываясь от своих убеждений,
Ронард замолчал, собираясь с мыслями, ему явно было тяжело. Он не выглядел неуверенным в себе или слабым духом, но будто что-то надломилось. Проклятая ты тварь, Сагарта… Я прекрасно поняла, о чем он. Богине нужен был мой Свет Изначальный, но она облекла это совсем в другие слова, заранее зная, что я потеряю вместе с белой магией. И потеряла бы навсегда, поддайся я Тьме и не сумей дождаться возвращения Света.
– Я создал чудовище, Ардина. Избавил людей от одного и собственноручно вырастил и выпустил в мир другое. Я ненавидел его всей душой… Но Сагарта умудрилась забрать и это чувство. Лишила ненависти. Оставила лишь пустоту и осознание, что чудовище теперь я. И ты тоже станешь меня им считать, но все равно должна узнать, чего ради жертвовала своим Светом…
Не желая слышать, замотала головой, прижала к его губам пальцы.
– Не хочу знать, – быстро прошептала я. – Что бы Вы ни сделали, ей это больше не удастся… Она уже пыталась отнять у меня самое дорогое. А потом… Потом я сама от этих чувств отказалась, Вы тоже должны знать… А осознала и пришла в ужас, только когда Свет внезапно вернулся… Но, может, это не козни высших, а такое их испытание, я не знаю…
Ронард бережно отвел мои пальцы, легонько поцеловав кончики. Спросил тихо:
– Что, кроме Света, Сагарта хотела забрать у тебя?
Я не выдержала прямой взгляд, опустила голову, щеки снова залило краской, вырвала руку.
Да, между нами обжигающая страсть. Да, трепетная нежность тоже. Да, обоюдное влечение. Но признаться в главном? В том, что гораздо выше низменного и преходящего телесного… Я никому такого не говорила, себе самой-то не сразу поверила. Страшно получить в ответ молчание или, того хуже, сочувственный взгляд… Да к гроршам. Это же Лес. Я подняла глаза, всмотрелась в темно-серый омут.
– Мою любовь к Вам. К тебе...
Вот. Сказала. Замерла, вглядываясь в застывшее лицо, мучительно пытаясь отгадать реакцию на смелые слова. Глаза первыми выдали: посветлели, Ронард моргнул ошеломленно, настороженность сменилась поначалу хрупкой нечаянной надеждой, затем осознанием услышанного. Он осторожно, словно боясь спугнуть, протянул руки и взял мое лицо в ладони:
– Повтори… Повтори, любовь моя.
Зачарованная неотрывным взглядом, прошептала заново:
– Я люблю тебя… мне кажется, так давно…
– С самой первой встречи я люблю тебя, - это уже мне, тем же срывающимся шепотом. – Мог ли я надеяться, Ардина…
Я, все-таки, такая слабая внутри. Воздуха резко
Спустя вечность, а то и две, подняла голову, пронзенная страшной мыслью. Зажмурилась, по старой привычке потянулась к магии.
– Не сон, – прошептала удивленно, рассматривая огоньки на пальцах. – Настоящее.
Сколько раз я поначалу обманывалась грезами, путая их с реальностью. Пусть и полностью совладала с этой наукой, а застарелый страх все равно вылез наружу. Слишком уж невозможно то, что происходит сейчас. Заглянула еще раз в его глаза и убедилась окончательно – никаких слов больше не нужно, без них все ясно.
– Самое настоящее, – с улыбкой подтвердил Ронард. – Сдается мне, мэтр Друмис, сомнолог, сам не понял, чему тебя научил. А мне расскажешь? Откуда ты знаешь мои сны?
– Это все Греттен, – смутилась я. – Он… невозможный. Их даже в Лесу уже давно нет. И сноходцы ведь тоже считались выдумкой. И чтобы Свет Изначальный ткать из самого эфира и передавать хозяйке – тоже немыслимо. А он все это может. Он умеет провести к нужным снам. У Вас были страшные сны… А потом волшебные. Чересчур счастливые, нереальные. Я не поверила. Манс тоже. Тогда я и…
– Спасла меня, – кивнул Ронард. – Меня опоили «вечным счастьем», есть такое развлечение у здешних жителей... Но это не твой зверь невозможный – ты сама. Иначе он бы и не появился.
– Ну… Мекса тоже как-то странно сказала: «возник».
– Потому что ты в нем нуждалась.
– Я больше нуждалась в Вас, – смутилась. – В тебе… Прости, мне еще сложно.
– Мне достаточно было и одного раза, – рассмеялся Ронард, сгребая заново в объятия. – Так что теперь – никаких оправданий, я все слышал. «Ты» уже было.
А раньше я думала, что мне ни с кем не будет так легко, как с Анхельмом. Смеяться вместе, подначивать друг друга – с Хельме это было так непринужденно и весело. Наверно, именно так и должно быть с по-настоящемутвоимчеловеком. Никогда не думала, что его светлость может быть таким. Заботливым, внимательным, но одновременно улыбаться, шутить и разделять смех со мной...
И только сейчас осознала, что не учитывала одну важную деталь. С Хельме я никогда не смогла бы прервать веселье, чтобы провести по его шее самыми кончиками пальцев. Только затем, чтобы потрогать горячую бьющуюся жилку, ощутить желание немедленно прикоснуться к ней губами. И прикоснуться ими тут же, не спрашивая разрешения, не сомневаясь, ощущая зарождающийся трепет в чужом теле и в себе самой… Нет, не в чужом теперь. Это моё. Не отдам. Как и я сама: больше не принадлежу себе, отныне все на двоих.