Право на счастье
Шрифт:
Любовь, которую он испытывал, звучала в его голосе, и, слушая его рассказ, Брианна почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы.
— Я был удивлен, когда она согласилась, и нисколько не удивился, когда ее семья воспротивилась нашему браку. Поэтому мы убежали и поженились, поскольку, по словам Джоан, это был для нас единственный выход. Я знаю, ты думаешь о Ребекке, — добавил Гил, взглянув на Брианну. — Но я скоро дойду и до нее… — Он замолчал. — Семья Джоан пришла в ярость, узнав о нашем браке, но в конце концов ее родители смягчились и подарили нам этот дом. Они приняли Джоан обратно в семью, но меня они так и не признали и не простили
Брианна без труда смогла представить молодого человека, каким он был тогда, и почувствовать восторг, который он испытывал, женившись наконец на любимой женщине.
— Но вскоре я понял, что Джоан вышла за меня, потому что искала спасения от несчастной любви, — с трудом добавил он. — В то лето, когда мы полюбили друг друга, она была так безрассудна и опрометчива, потому что ее любовная связь с другим окончилась полным крахом, этот человек собирался жениться на другой.
Брианна пристально посмотрела на него. Выходит, эта история повторилась двадцать лет спустя… Невероятное совпадение!
Гил спокойно выдержал ее взгляд.
— Какое-то время я ничего не знал, но все открылось, когда родители Джоан подарили нам дом и оказалось, что мы живем по соседству с этим мужчиной!
Брианна посмотрела на него широко открытыми глазами. По соседству?.. Но ведь это Питер и Маргарет Ландрис жили по соседству! Питер Ландрис?..
Гил заметил ужас в ее глазах.
— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы Натан приходил сюда сегодня.
Брианна с трудом проглотила комок в горле. Не может быть! Но тут она вспомнила, с какой горечью Питер Ландрис говорил о том, чем окончился брак Гила и Джоан, как он смотрел на нее, потому что она якобы напоминала ему Ребекку. Или Джоан?..
Гил прерывисто вздохнул.
— Меня начала мучить ревность, хотя Джоан заверила меня, что их связь закончилась до того, как мы поженились, что она любит меня, а не Питера. Я не поверил ей — как можно любить такого грубого и неотесанного мужлана, как я, после такого утонченного мужчины, как Питер Ландрис! Мной овладела мания удержать Джоан, не дать ей уйти — это единственное объяснение, которое я могу дать охватившему меня безумию! Я считал, что, если мы все время будем вместе, у нее не появится возможности встречаться с кем-то другим. Даже когда она забеременела и родила нашу дочь, до меня не дошло, что девочке тоже необходима любовь Джоан. — Его лицо исказилось от боли, когда он вспомнил о своем наваждении. — Ты веришь, что я говорю правду, малышка? — пробормотал он, глядя на притихшую Брианну.
О да, она верила ему. А как она могла не верить? У него не осталось ничего, даже этого безумного наваждения, которое в конце концов только разрушило его жизнь, так же, как и жизни любимых им людей.
Она кивнула, чувствуя, что ее сердце разрывается от боли за этого старика, который когда-то так сильно любил.
— Ребекка росла, ненавидя меня, — решительно продолжал Гил. — Но теперь меня это не удивляет, ведь я отнял у нее мать. Мы с Джоан много путешествовали, иногда отсутствовали дома целыми месяцами. И даже когда мы бывали дома, у меня почти не оставалось времени для Ребекки, я чувствовал удовлетворение только тогда, когда Джоан полностью принадлежала мне. Джоан, должно быть, не понимала этого, старалась уравновесите наши отношения
Так обычно кончаются наваждения… Трагедия. Ужасная потеря. Ад…
— Я лишился своего счастья, — спокойно произнес Гил, — и жизнь навсегда для меня закончилась. А потом меня бросила дочь, которую я совсем не знал и которая от всей души ненавидела меня! Тебе не надо говорить, Брианна, что все могло быть по-другому, — вскричал он, увидев, с какой болью она смотрит на него. — Прошло много лет прежде, чем я это осознал. Много лет. Потому что, веришь ли, несмотря на то, что могли сказать тебе другие, Джоан любила меня. Она никогда бы не приняла меня таким, каким я был, если бы не любила меня.
Выражение его лица смягчилось, когда он вспомнил свою жену.
— Она столько лет пыталась убедить меня в этом. А я просто не… я не мог принять… — Он глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. — Ребекка не хотела знать меня после смерти матери и приезжала сюда только в мое отсутствие. Я тогда надолго отлучался из дома. Я понимал, что ничего не дал своей дочери, но было поздно раскаиваться, ведь Ребекка все равно не простила бы меня. — Он склонил голову. — Я превратил свой брак в настоящий ад для всех, потому что безумно любил Джоан, но в конце концов потерял ее. А наша дочь не могла простить мне те годы, когда она не существовала для меня.
Именно эту историю Натан и его отец рассказывали Брианне, но они не упомянули о безумной любви Гила к Джоан, которая превратилась в наваждение из-за былой любви Джоан и Питера Ландриса!.. И хотя история не становилась от этого менее трагичной, безумная любовь Гила Мэллори объясняла многие его поступки.
— Я старался найти путь к сердцу Ребекки, — продолжал Гил, и его голос задрожал. — Но было уже слишком поздно. Ведь прошло почти тринадцать лет. — Он застонал, понимая, что ему некого винить, кроме самого себя. — За пять лет мы почти не сказали друг другу ни слова. Последний раз мы говорили, когда она сообщила мне, что беременна. — Он на мгновение остановился, затем продолжил: — Она сказала, что ее роман закончился, но меня не касается, кто отец ребенка. Они разошлись, но ребенка она собирается оставить.
— А вы хотели заставить ее от него избавиться! — Брианна не смогла промолчать, ведь этим ребенком была она!
— Нет! — громко выкрикнул Гил. — Напротив, я подумал, что с помощью этого ребенка мы, возможно, станем полноценной семьей. Я хотел заботиться о вас обеих.
— Но она убежала…
— Не от меня! — В его голосе прозвучали сердитые нотки. — Я не жду, что ты поверишь мне. Неудивительно, ведь никто мне не поверил, — с горечью добавил он. — Все считали, что я выгнал из дома беременную дочь и отрекся от нее. Но на самом деле все было совсем наоборот. Беременность Ребекки я считал шансом для нас обоих стать ближе друг другу.
Он отвернулся от Брианны, невидящими глазами уставившись на часы, стоявшие на каминной полке.
— Перед уходом Ребекка сказала, что не хочет растить здесь своего ребенка, что она лучше отдаст его незнакомым людям, чем позволит мне распоряжаться будущим своего внука.
Это сказала рассерженная молодая женщина, у которой было такое несчастливое детство, которая столько страдала… Ребекка чувствовала, что у нее не осталось времени даже для прощения.
Гил снова обернулся к Брианне, его глаза засверкали.