Право на страсть
Шрифт:
Главное, выждать удобный момент, чтобы заманить всех стервятников в ловушку.
В этом и заключался план. После «смерти» Громова все имущество перейдет к его дочери Руслане. Ее не замечали. Ее не боялись. Не воспринимали всерьез. В какой-то степени Руська была права, когда собиралась заключить фиктивный брак для отвода глаз и получения статуса замужней дамы.
У девчонки все могло бы получиться. Могло бы. Если бы она выбрала другого кандидата на роль ее фиктивного мужа. Она ошиблась, решив заполучить меня. К счастью
Из меня вышел бы хреновый фиктивный муж. От такой женщины, как Руслана, нереально держаться на расстоянии. И даже Неверский это понимал.
— Жалко мне тебя, Прохор Тимофеевич, — ухмыльнулся будущий тесть.
— И отчего же? — поинтересовался я, бросил взгляд на часы.
— Не завидую я тебе, когда будешь разъяснять моей дочке, почему мы все завернули именно так, — оскалился Громов, я же промолчал.
Согласно отчету Горыныча — через полчаса они поднимутся в квартиру Руси. Эмма Петровна на всю ночь по настоянию врачей осталась в частной клинике. По легенде — у вдовы Громова подскочило давление, и с кладбища охрана увезла женщину вместе с медиками в частную клинику, где ее поджидал сам Громов.
А передо мной лежала трудная задача. И если у меня был четкий план, как максимально быстро и безболезненно убрать Неверского, то вопрос с Русланой казался мне неразрешимым.
Как моей дерзкой и своенравной женщине рассказать о том, что мужчины все решили за нее? Я пока не знал. Но и откладывать больше нельзя. Руслана имеет право знать, что ее отец — жив, а авария, как и похороны — хорошо поставленный спектакль для одного единственного зрителя — Неверского Влада.
Вошел в квартиру Русланы, Игнат исчез, закрыл входную дверь на замок, оставив нас наедине.
Я рассчитывал на скандал, рукоприкладство со стороны Русланы, даже на истерику, тихую или невыносимо громкую.
Но совершенно не был готов к потухшему взгляду и пепельно-бледной коже. На съемках, сделанных скрытой камерой, она выглядела совсем иначе. Не такой разбитой и раздавленной.
Руслана не плакала. Кажется, она даже не заметила меня. Сидела в кресле, не разрешая включать свет. Но даже в полумраке я видел каждую черточку ее лица.
Подошел, сел рядом, перехватил ледяные ладони, попытался их согреть.
— Ты зря приехал, Прохор.
Руслана не только выглядела, как механическая кукла, но еще и говорила так же. Неестественно спокойный голос. Неживой.
Захотелось встряхнуть девчонку. Пусть плачет. Пусть кричит. Пусть дерется. Только не вот так, словно она сама умерла.
Она сопротивлялась, но я перехватил ее руки и прижал к себе. Усадил на свои колени, прижал голову к груди.
— Твой отец жив, Руся, — произнес я. — Прости, мне пришлось заставить тебя пройти через этот ужас. Но иначе было нельзя.
Я
— Тише, тише, Русенька, — шептал я. И у моей ледяной девочки могут сдать нервы. Это нормально. Ведь она живая.
— Какой же ты кретин, Реми, — всхлипнула она. — Я так и знала, что нельзя доверять тебе! Ненавижу тебя!
Ее слезы говорили о многом. Пусть она и хочет казаться неприступной принцессой, но внутри живет робкая девчонка.
— И что дальше? Ждем, когда Неверский явится и оттрахает меня в свое удовольствие? Какой пункт следующий в вашем грандиозном плане, Прохор Тимофеевич? — уже громче говорила Руслана и пыталась выбраться из моих рук. — Возможно, ты удивишься, Реми! Не только вам, мужикам, под силу вести тонкую игру! Я сама разберусь с Владом!
— Руся, угомонись, — пробормотал я, не выпуская девушку, а лишь усиливая хватку.
— Да пошел ты! Вали в свою Европу! Ты мне не нужен, понял?! — кричала она.
— Зато ты нужна мне, — твердо произнес я.
— Не-на-ви-жу! — по слогам отчеканила Руслана, окатывая меня взглядом, полным презрения, злости и той самой ненависти, о которой говорила.
— Это пройдет, Русенька, — кивнул я.
— Придурок! — шипела она.
— В мире нет идеальных людей, — парировал я.
— Самовлюбленный эгоист! — выкрикнула Руслана, пытаясь ударить меня ладонями. Но размаха не хватало, удар вышел смазанным.
— Это все издержки воспитания, — заявил я, перехватил тонкие ладони, завел их за напряженную спину.
Девчонке пришлось прогнуться и прижаться к моему телу своей аппетитной грудью. Черт! Ведь не время совсем!
— Похотливая сволочь! — припечатала Рулана, дико ерзая на моих коленях.
— Тут возражений нет, — хмуро признался я.
Руслана смотрела в мои глаза так, словно в мыслях уже разрезала мое тело на мелкие куски и скармливала их бродячим псам. Ее рваное дыхание острой бритвой разрезало мою кожу.
— Он правда жив? — выдохнула Руслана.
Я кивнул.
— Мама знает?
— Теперь да.
Горло сдавило от запаха моей пылкой и страстной женщины. Оказывается, сутки вдали от нее — невероятно много. Пусть я и видел ее с экрана мобильника. Знал о каждом ее шаге. Но черт подери!
— Я отомщу тебе, Реми! — прошипела Руслана, точно дикая, ядовитая кобра.
О, я не сомневался. Отомстит. Здесь сомнений не было.
— Буду только рад, Русенька, — выдохнул я, стремительно дернул гибкое тело на себя, прижимая еще ближе.
Был уверен, что Громова чувствует мое возбуждение. Я бы с радостью отложил секс. Момент был крайне неподходящим. Руслана только что узнала, что ее отец жив. А близкие ей мужчины лгали. Но мое тело все решило без вмешательства разума.