Право на свободу, право на любовь
Шрифт:
— Благодарю вас за совет, — чинно откликнулась я, делая шаг назад. — Нам нужно возвращаться, разве не так?
— Да, ваша охрана обеспокоенна столь долгим отсутствием.
— Долгим?
— Даже минута, проведенная вдали от вас, будет казаться им пыткой. Они отвечают за вас, ваша светлость. Несмотря ни на что, они обязаны вас защищать. И если не смогут предвидеть и предотвратить — в столице всегда найдется место более предусмотрительным.
— А вы? Вы тоже обязаны меня защищать?
— Я должен за вас умереть, если потребуется, — усмехнулся Эйстон. —
— Император достоин уважения, — прервала я его. Маг и так был слишком откровенен для сложившейся ситуации.
— Вне всякого сомнения.
Эйстон склонил голову и, пропуская меня вперед, придержал дверь.
Нас ждали. И если раньше комната казалась просторной, то сейчас здесь едва умещались все желающие выразить императорской семье почтение. Впрочем, для меня свита организовала свободный коридор. Так, что никто не приближался к моей особе ближе, чем на три шага. Но если присутствие журналистов и военных меня напрягало, то появление Хельдерана едва не заставило меня ускорить шаг.
Хель мужественно вытерпел мои хватания его за руку, ободряюще сжал ладонь и хмуро посмотрел на готовых к подвигам корреспондентов. Их пыл заметно поугас, стоило им встретиться взглядами с недовольным принцем. Что бы ни говорили сплетни, но его высочество Хельдеран был куда большей страшилкой для журналистов, чем обаятельный Арье с его убийственной вежливостью. Вот только как мне показалось, кронпринц все же был опаснее. Он с такой же милой улыбкой перережет горло незадачливому свидетелю. Непроизвольно мне вспомнилась кончина императрицы. Да уж, даже принимая во внимание подчинение, хотя я вполне могла спутать его с проявлением силы самого принца, Арье равнодушно следовал указам императора. Равнодушно и привычно, как будто давно привык заниматься подобным. Хотя кронпринц всю жизнь и прожил во Дворце.
— Ваше высочество, вы прибыли специально, чтобы поддержать кузину? — поддал голос один из журналистов. Судя по его одежде, купленной явно не на зарплату, по усмешке на губах и тому особенному прищуру сытого кота, который не встретишь больше ни у какого класса в империи, данный конкретный журналист, если можно, конечно, его так назвать, являл собой образчик аристократа. Что он делал здесь? Вероятно, развлекался и по тому, что вопрос был адресован Хельдерану, моя персона его появлению никак не способствовала.
— Кто это? — шепотом поинтересовалась у Эйстона. Актор, стоявший за спиной брата, с силой выдохнул.
— Энтони Розенберг, граф Эльдский, ваш очень далекий родственник. Право наследования его семья утратила не так давно, и наш друг любит развлекаться подобным образом.
— И император позволяет?
— Пока Энтони полезен и не переходит рамки, — пояснил маг. — Вы хотите, чтобы я вывел его?
— Это привлечет внимание, — вмешался в разговор Актор. — Не стоит. Часть нынешней беседы пойдет в эфир.
— Ясно.
Хельдеран же, нисколько не смущаясь, отвечал на вопрос:
— … семейных уз. Таким
— И вы не считаете, что появление ее светлости может посеять вражду между другими наследниками?
— Я, как и мои братья, принадлежим к одной семье. Кирин также является ее частью. Лучшей и прекрасной частью. С чего бы нам предаваться глупой вражде? Разве что, — Хель мечтательно улыбнулся, — мы соревнуемся за внимание нашей милой сестры. Но вам этого не понять, Энтони, в вашей семье, насколько я знаю, не признают девочек.
— Прошу прощение, ваше высочество, но речь сейчас не обо мне.
— И о вас в том числе, — Хельдеран усмехнулся. — Вы ведь относите себя к нашей семье? Или меня неверно информировали? О, вероятно, говоря о вражде между братьями, вы имели в виду себя? В таком случае я крайне не рекомендовал бы вам приближаться к моей кузине ближе, чем на двести метров. В противном случае ваше присутствие может быть расценено как угроза и да, привести к вражде между нами.
— Вы неверно меня поняли, — холодно ответил на заявление принца Энтони, но взгляд его то и дело возвращался к охране, как будто он ждал, что в его сторону сейчас направится кто-то из них.
— Я надеюсь на это. Вы же понимаете, в нашей семье недопонимания быть не должно. Император благоволит к Кирин, учтите это при формулировании ваших вопросов и освещения наших ответов в ваших изданиях.
Никогда раньше я видела, чтобы гробовая тишина образовывалась так быстро и качественно, но после упоминания императора здесь, казалось, вымерло все. Ни скрипа, ни гула, ни даже дыхания — со стороны журналистов не было слышно ничего. Звук собственного сердца показался мне оглушающе громким на фоне этой мгновенно образовавшейся тишины.
— Еще вопросы, лорды, господа? — Хель был учтив до невозможности. Позади усмехнулся Эйстон. — В таком случае, просим вас пройти в зал для выступлений и подготовиться. Ошибок быть не должно.
— Да, ваше высочество.
Так слажено не отвечали даже курсанты на показательных выступлениях, которые любили транслировать в день независимости. По сравнению с идеальной координацией акул пера и экрана, маневры солдат смотрелись жалкими потугами показать коллективную работу.
Комната очистилась от лишних людей в считанные минуты. Даже военные, которые в принципе были хозяевами сегодняшнего мероприятия, поспешили покинуть зал переговоров, оставляя нас наедине друг с другом.
Я поднялась со своего места, потянулась, пытаясь стряхнуть с себя путы усталости. Удивительно, но после ежедневных занятий в танцевальном классе я чувствовала себя лучше и менее уставшей, чем здесь после трех-четырех часов не слишком быстрой ходьбы.
— Ты в порядке? — Хель подошел ко мне и обнял. Я положила ему голову на плечо, обнимая в ответ.
— Спасибо, что пришел.
— А разве я мог бросить свою сестренку? — улыбнулся принц, отстраняясь, чтобы щелкнуть мне по носу.
— Следы останутся! — надув губки, сообщила я и, не выдержав, рассмеялась.