Право на жизнь
Шрифт:
— Дедушка, я вернулась! — Крикнула Люта в пустоту.
Никто не ответил ей. Лишь холодные каменные стены мрачно усмехались, предчувствовали чужую беду.
Старик лежал на полу в луже крови. Доселе согбенный, после смерти он распрямился, явив прежнюю богатырскую осанку. Глаза его пепельные, мутные уставились в пустоту. А на тонких, посиневших губах все еще играла улыбка. Улыбка победителя. Даже умерев, он все равно выиграл, выиграл не силой руки, но силой духа.
Люта с трудом сдержала крик. Вместо него из глаз покатились слезы. То были слезы отчаяния и боли. Единственный человек, который мог ей помочь, пал жертвой обезумевшего изверга, нелюдя.
— Данила, — сквозь слезы простонала Люта, — где же ты, Данила… ты так мне нужен…
Когда Василий скрылся за высоким каменным домом, Данила ткнул Северьяна в бок.
— Надо было спросить у него про Ликуна. Может, знает?
— Не горячись. — Остудил Северьян его пыл. — Сначала найдем постоялый двор, устроимся…
Когда они вышли к высоким каменным палатам, Северьян подумал, что заблудился. В обратном уверился, лишь увидев конюшню. Двор вымощен мелким камнем, у входа в корчму лежат огромные плиты. Данила ошарашенно смотрел на белокаменные бастионы.
— Даже конюшня из камня. У них что-нибудь деревянное есть? — Простонал он. Потом тяжко вздохнул. — Если у них постоялый двор выглядит лучше княжеского терема, какой же тогда дворец здешних правителей?
— Это нам еще предстоит узнать, — молвил Северьян. — Ладно тебе, корчма, как корчма ну и что, пусть из камня. Было бы у них золота много, из золота сделали.
Дверь открылась без скрипа, смазанные петли ходили легко. Данила даже дрогнул от неожиданности.
— У них что, даже двери не скрипят?
Северьян промолчал.
В нос ударил знакомый аромат мяса, печеной рыбы, и тучи всевозможных специй, которые пахли обворожительно, до умопомрачения, но о названиях которых оставалось лишь догадываться. Данила, не знающий ни каких приправ, окромя соли, недоверчиво внюхивался, ловя пряные запахи.
— Это точно корчма? — Недоверчиво спросил Данила.
Помещение было чистым. Оно просто сверкало, отполированное до блеска. Белые, с серым отливом стены, ни единого пятнышка, на потолке ни лоскутка привычной паутины, и тараканов ну совсем нет. Вымерли что ли? Камин, выложенный красивым орнаментом, не чадил, не напускал в помещение дым. Наверное, регулярно чистят, да еще и отмывают дымоход. До блеска. И люди какие-то неживые. Сидят, пьют, едят, а шума и болтовни привычной-то нет. Никто не дерется, не охаивает соседа. Но чувствуется напряжение. Видать, не слишком им нравится так вот, сидеть и тупо жрать. Люди ведь, не свиньи. Что это за корчма, где нет хорошей драки да пьяных гулянок и застольных песен? Не корчма, а так, тьфу и растереть, будь она хоть из цельного куска золота отлита.
— Милое заведение, — обрадовался Северьян. — Обожаю тишину.
Из-за стойки недоверчиво косился мужик. Одет в ромейскую одежду, да только рожа-то не ромейская, рус он и в Царьграде рус.
— У нас тишина только днем. Вечером пьянки да застолье, славяне гуляют после работы.
— А это кто? — Спросил Северьян.
— Это ромеи. Приходят, едят и уходят. Скучные они и пресные, как… как…
Мужик не нашелся, что сказать и хмуро замолчал.
— Нам бы комнату, — вежливо попросил Данила.
— Все хотят комнату, — передразнил мужик. — Деньги есть?
Северьян высыпал на ладонь корчмовщику несколько золотых. Тот хмыкнул.
— На неделю хватит, — решил он.
— Неделю? —
— Да, неделю, семь дней, если тебе понятнее.
— Так бы и говорил, семь дней, а то какую-то неделю придумал, — обиделся Данила.
Комнату им выделили подстать царскому дворцу. Две огромные кровати, хоть они не из камня. Дерево, крепкое и жесткое. Захочешь разрубить, топор сломаешь. На каждой стене по масляному светильнику. Северьян вспомнил коптящие вонючие лучины, поморщился. А эти и светят ярко и пахнут приятно. Вот уж ромеи, умеют жить красиво. Только себя этой жизнью и развращают.
У стены стоит стол. Не какой-нибудь, из заморского дерева. Да еще и скатеркой прикрыт. И ни каких дохлых тараканов или на крайний случай, мертвых мух. Все чисто, гладко, будто и не по-настоящему все, а так, на картинке нарисовано мудрецом немудреным. На полу постелен ковер. Мягкий, яркий, ноги так и утопают в нем. Северьян снял сапоги, поставил ноги на мягкий ворс, зажмурился от удовольствия.
— Ох, ну и кушать эти ромеи мастаки, — молвил понуро Данила.
— Не понял?
— Зажрались, говорю. От такой красивой жизни сам не замечаешь, как становишься ватным, разбитым, разморенным, как кусок несвежего, с запашком мяса.
— Не будем о мясе, — оборвал его Северьян.
Разговор о еде лучше было оставить. В корчме их накормили так, что еле животы до комнаты донесли. А ведь хотели еще сегодня поискать Ликуна, народ порасспрашивать. Северьян чувствовал, что говорить о деле, а тем более делать оное он совершенно неспособен. Лицо Данилы тоже не располагало к шатаниям по вечернему городу чудес. Судя по заторможенным движениям, больше всего ему хотелось сейчас лечь и хорошенько выспаться. Северьян понимал друга.
— Знаешь что, — сказал он. — Давай-ка лучше отложим поиски до утра. На свежую голову и думается лучше и вообще… Сейчас я идти никуда не хочу.
Данила кивнул.
— Сколько слушаю тебя, друг Северьян, и вечно удивляюсь твоей безграничной прозорливости. Давай-ка и правда спать, а то сегодня уж больно день был тяжелый. А утро вечера, пожалуй, мудренее будет…
Глава 45.
Утро встретило путников уличным гомоном и ярким светом. Даже солнце здесь было не от мира сего, казалось суетливым, дерганным, как и тутошний народец. Северьян терпеть не мог суету и взирал на копошащихся, как тараканы людей свысока. Данила тоже не питал особой любви к столпотворениям, а после вчерашнего, так и вовсе стал лютым ненавистником уличных торгашей.
Настроение было хуже некуда. Северьян обвел ленивым взглядом каменные стены, покосился на ковер, и снова закрыл глаза. Проблемы роились, как осы над крынкой с медом. Даже если сейчас удастся найти невесту Данилы, даже если Царьградские маги настолько потеряли хватку, что не заметили проникновение чужака в город, то проникнуть в святая святых — обиталище Базилевса, дело совершенно гиблое. Даже не потому, что Владыка обладал сокрушающей магической силой, но и по той простой причине, что Северьян не знал, куда, собственно, идти. Когда он был здесь в последний раз, то видел город лишь из окна высокой башни, и с Базилевсом не общался. Северьяну пришлось повидать только Протокла, маленького злобного старика с совсем не старческим голосом и силой. Сам же Базилевс поостерегся общаться с убийцей. Потому Северьян просто не мог представить, куда нужно идти. Тут один лишь Славянский квартал больше всего Киева, и дома здесь как замки. Заблудишься, никто руки не подаст.