Право первого хода

Голубев Сергей Александрович

– Ну, хорошо, а что важно? – перебил его Хватов, чувствующий, что безнадежно упустил инициативу в этом разговоре.

– А важно, уважаемый, вот что. Когда этого парня, Ордынцева, убивали, я был там же, где были и вы. Вместе мы были. Алиби у меня такое. Его же убили-то раньше, чем меня взяли. Я-то тоже не маленький, кое-что видел. Труп уже несколько часов пролежал, а значит, что?.. А значит, резали его вечером. Ну, а вечером мы с вами…

И он выразительно посмотрел на Хватова.

– Так, подожди, – выпрямился на своем стуле Хватов, – ты как его назвал? Ордынцев?

– Ага!.. –

обрадовался подозреваемый. – Так вы еще и личность его не выяснили. То-то мне повезло, а то вместо вас меня бы уже давно генералы допрашивали. Да, Ордынцев. Сын кандидата в губернаторы.

– Ну, хорошо, допустим, ты его не убивал. Но скажи мне тогда, – повысил голос Хватов, – какого черта ты там делал?

– Что-то вы все не о том, капитан. Что я там делал… Да какая тебе разница… – Хватов услышал это ТЕБЕ, но не прореагировал. Роли действительно менялись. – Дело вовсе не в этом. Дело в том, что если ты и дальше будешь раскручивать меня на роль убийцы, мне просто придется, – он сделал ударение на этом слове, – рассказать о том, как, где, когда и при каких обстоятельствах мы встретились. А отпереться у вас не получится, знаете, почему?

– Почему? – механически спросил Хватов, чувствуя, как силы покидают его. На лбу выступила испарина.

– Дело в том, что когда вы уезжали, я увидел номер вашего автомобиля. У меня плохая память на числа и я записал этот номер на бумажке, а бумажку эту сунул в нагрудный карман рубахи убитого вами парня. Теперь, когда его найдут, по этой бумажке вас быстро вычислят. Точно?

Он замолчал, внимательно глядя на Хватова. Молчал и Хватов.

– Я примерно догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. – продолжил подозреваемый. – Ты думаешь, как бы избавиться от меня потихоньку, да? Мало ли способов… Я-то знаю. Но я тебе скажу: тело моего приятеля скоро найдут. Я его неподалеку от шоссе спрятал. Тебе надо не от меня, а от него избавляться. А помочь тебе в этом могу только я. Ну а ты теперь точно знаешь, что это не я зарезал Ордынцева. Значит, должен помочь мне. Видишь, как мы теперь… просто-таки скованные одной цепью.

Да, это надо же, просто сказка какая-то!.. – думал про себя Вадим, молча глядя на то, как этот следак переваривает все это, только что им скушанное. – Просто какое-то чудовищное везенье. Впрочем, как и невезенье. Уйти бы ему из той проклятой квартиры ну хоть на пять минут раньше!.. Вот только как бы он ушел без Викиных документов? Чертова сумочка!.. А, кстати, похоже, эти-то тоже ее не нашли. Во всяком случае, пока ни слова про нее не было сказано. Может, ее и правда там не было?

Ну, а насчет везенья – тоже особо-то губу оттопыривать не стоит. Еще не известно… Конечно, этот капитан попал в историю, вон как его крючит. Понимает, стало быть… Но сможет ли он что-нибудь сделать? Во всяком случае, докладывать начальству о вновь открывшихся обстоятельствах он наверняка не побежит. А что тогда?

– Так, ладно, – нарушил, наконец, тишину капитан, – скованные, говоришь?.. Может быть, может быть… – он встал, неторопливо обогнул свой стол и сел на его краешек прямо напротив Вадима. – Ну, что ж… Раз уж мы оба с тобой в дерьме, давай тогда вместе и думать, как нам из него вылезать.

Ну, давай, давай… – все так же молча смотрел на него Вадим, – Это все присказка. Давай,

рожай, что ты там надумал.

Но, похоже, ничего пока капитан не надумал.

– Познакомимся все же? – сказал он.

– Давай. Меня зовут Вадим. Фамилию пока не скажу.

– Почему?

– Да так…

– Ну что ж, Вадим, ты мне все-таки расскажи, что ты там делал. А то, знаешь, информации слишком мало, чтобы что-то решить.

– Ладно, – согласился Вадим. – В самом общем виде. Без имен. Я там находился по просьбе одного человека, который без всякой вины, случайно оказался замешан в это дело.

– И что ты там делал?

– Да так… Искал кое-что.

– За одно ножик зачем-то протер… – задумчиво проговорил капитан. – Ну, и нашел?

– Нет.

– Та-ак… Ты думаешь, мне это что-нибудь дает? Ни хрена мне это не дает. Ну ладно, ты тут не при чем, допустим… Хотя, какого черта?!. Ладно… не при чем. Примем это за факт. Не ты ножиком того парня кромсал. И не тот человек, который тебя туда зачем-то послал… Кстати, что же это за сволочь такая, хм… Послал, как пса на минное поле. Сам побоялся?

– Вот что, капитан. – Вадим резко встал и теперь стоял в одном шаге от следователя, глядя на него сверху вниз. Глаза его зло прищурились. Руки, скованные наручниками он непроизвольно поднял на уровень груди. – Давай об этом не будем. Не зли меня, капитан. Обоим хуже будет, сам понимаешь…

Капитан непроизвольно отшатнулся назад, но со стола не встал.

– Понятно… – процедил он.

– Что тебе понятно?

– Сядь. – Капитан принял прежнюю позу и махнул рукой в сторону Вадима. Тот перевел дух и сел. Ссориться было невыгодно им обоим.

– Я так думаю, судя по твоей реакции, – продолжил капитан, – что этот таинственный некто – женщина. Прав я?

Он замолчал и уставился на Вадима.

– Молчишь? Ну, конечно, женщина. Вероятно, она была с этим Ордынцевым, когда его убили. Значит, она свидетель? Ну, что ты молчишь? – взорвался капитан, – Ты что, не понимаешь, что единственным выходом для нас обоих будет поимка настоящего убийцы? Ну?!. А если понимаешь, так помоги же мне. Не будь идиотом. Ты же что-то знаешь…

– Подожди, капитан, – перебил его Вадим. – Ты, конечно, прав. Найти настоящего убийцу – это было бы самое лучшее… Сразу бы все стало на свои места. Ладно, только ты дай мне подумать. Я не хочу, чтобы невинный человек пострадал. А вы это можете, – добавил он тихо, – я-то знаю.

2

Что такое судьба? Это что-то вроде климата. Да, пожалуй, что так. Кто-то родился в заполярье, кто-то в субтропиках, кто-то коротает век овеваемый сухими, злыми ветрами песчаных пустынь. И можно, конечно, вдруг взять и все поменять – судьбу, климат – но, Боже мой! Какое хлопотное и трудное это дело, причем всегда с не вполне предсказуемыми результатами. Поэтому-то и живем мы с вами в основном там, в том климатическом, ученым языком выражаясь, регионе, где родились и выросли. Хоть порой и клянем его, и, зачастую, вполне справедливо.