Право первой ночи
Шрифт:
Когда жила в Заречном, выбора у меня не было, я, как и все, ходила к часовне. Эрлайцы крайне нетерпимо относились к тем, кто исповедовал другие религии, кто не почитал Триединого Бога.
Верю ли я хоть в какое-то божество? Однозначного ответа на этот вопрос дать не могу. Я верю, что над нами кто-то есть, что он создал этот мир и все живое в нем. Знаю, что священникам дарована крупица божественной силы, с помощью которой они способны творить чудеса. Вот только есть ли создателю дело до того, как живут его дети? Сомневаюсь…
Я встряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли. Неправильно в храме одного Бога думать о других, сомневаться в своей вере.
В самом центре зала аккурат между трех статуй высилась большая, выточенная из цельного куска камня купель. Солнечные лучи преломлялись таким образом, что, казалось, воздух над купелью сияет.
К нам подошел старый священник в белых одеждах.
– Дети мои, чем я могу вам помочь?
– Здравствуйте, святой отец, – почтительно склонил голову Шейран. – Моя спутница хотела бы расторгнуть брак.
– Супруг, как я понимаю, не вы?
– Я просто друг.
– Вам должно быть известно, для развода необходимо присутствие обоих супругов, – с легким укором сказал священник.
Сердце кольнуло страхом. Где я теперь Фирдана искать буду? Да и жив ли он после того, что случилось в Грейдене? Впрочем, если бы кузнец погиб, брачная метка на моем запястье поблекла бы.
– Насколько я знаю, святой отец, чтобы признать брак недействительным, достаточно присутствия одного из супругов.
– Вот как? – чуть приподнял брови старец. – Не развестись, а именно признать недействительным?
– Да, святой отец. Мы так и не… – я запнулась, пытаясь подыскать нужное слово.
– Она так и не разделила ложе с супругом, – подсказал Ферт.
– Дитя, дай мне свою руку, – обратился ко мне священник.
Я протянула старцу правую руку. Он коснулся брачной метки, на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:
– Ты должна ответить на несколько вопросов. Помни, перед ликами Триединого врать нельзя.
– Хорошо, – нервно сглотнув, сказала я.
– Тогда следуй за мной. А вы, юноша, подождите здесь.
Вслед за старцем я поднялась по ступеням к чаше.
– Опусти правую руку в купель. Раскрой свою душу… И не бойся, что бы ты ни сказала, это останется между тобой и Богом. Твой спутник ничего не услышит.
– Да, святой отец.
Священник положил на мой лоб сухую старческую ладонь.
– Как имя твое, дитя?
– Меня зовут Аланой…
– Аланой?.. Пусть так… – В голосе священника я уловила легкое сомнение. – По своей ли воле ты пришла в храм?
– Да, святой отец.
– Желаешь ли ты расторгнуть свой брак, Алана?
– Желаю. Всем сердцем.
– Принуждают ли тебя к этому решению?
– Я вышла замуж не по своей воле. Так что да, это мое решение, я хочу расторгнуть брак.
– Разделяет ли твои стремления
Задумалась. Еще недавно я бы с твердой уверенностью сказала, что нет, но после событий в тюрьме…
– Не знаю, святой отец.
– Делила ли ты ложе с супругом?
– Нет.
Мелькнула мысль, что если бы Ферт воспользовался правом первой ночи, то это было бы равнозначно тому, что я разделила ложе с мужем, – тогда признать брак недействительным не удалось бы.
– Что ж, дитя… Вижу в твоей душе сомнения, вижу на сердце тень… Но, Алана, отныне ты свободна, я отменяю твои брачные обеты.
Я почувствовала, как кожу на запястье охватило легкое жжение.
– Ступай, дитя мое. И да пребудет с тобой Триединый.
Только спустившись с постамента, я догадалась взглянуть на руку. Кожа на тыльной стороне запястья была девственно-чиста, ничто не указывало, что ее когда-то украшала брачная татуировка.
Когда мы вышли из храма, уже стемнело.
– Спасибо! – Меня буквально переполняла радость. Казалось, я скинула тяжелейшие оковы, за спиной выросли крылья. Хотелось петь, веселиться, танцевать! – Спасибо, Шейран. Теперь я свободна!
– Ты действительно так считаешь?.. – хмуро посмотрел на меня мужчина.
Будто с разбега налетела на стену. О какой свободе можно говорить, если я все еще пленница черноглазого коршуна?
– И правда, о чем это я?.. – пробормотала я.
Ферт риторический вопрос оставил без внимания. Не знаю почему, но мужчина пребывал не в самом благостном расположении духа и настроен на разговор не был. Впрочем, когда это бывало иначе?
Неожиданно осознала еще одну вещь: расторгнув мой брак, Шейран лишился права первой ночи. Я понимала: если Ферт захочет уложить меня в постель, отсутствие или наличие какого-то права его не остановит. Но все же… все же…
– Шейран, все же зачем тебе это понадобилось? Зачем отвел меня в храм? – не удержавшись, спросила я.
– Сама догадаться в не силах?
– Чужая душа – потемки, твоя – особенно.
– Вот пусть так и остается.
Больше до самой гостиницы мы не перекинулись и словом.
Не верилось, что Ферт помог расторгнуть мой брак исключительно по доброте душевной. Должна иметься веская причина… Неужели за те полдня, что виконт отсутствовал, ему удалось узнать, кто я такая? Да нет, вряд ли. Сейчас императорского порученца моя тайна волнует в последнюю очередь – Эрлия охвачена пожаром восстания, в порту яблоку негде упасть от беженцев и солдат.
Если только… Шейран считает, что я по праву рождения несколько более высокого положения, чем простая крестьянка? Тогда на моей репутации брак с деревенским кузнецом будет темным пятном. При этом особой роли не играет, действуют ли еще брачные обеты, в разводе я или овдовела – главное сам факт, что брак был. Но раз мое замужество признано недействительным, значит, его и вовсе не было.