Право волка

Морриган Лана

— Выключен номер. Тут больница рядом, — коротко ответил Митя. Агрессивно влился в поток и прибавил скорость.

— Эля, позвони моей маме. Она может дежурить, — план созрел моментально. Кислорода все еще не хватало, и слова я произносила частями.

— Давай, быстрее, — поторапливает Ар, стискивая меня. Он склонился к виску и что-то очень тихо прошептал.

К тому моменту, как автомобиль остановился у приемного покоя, я полноценно дышала и отлично себя чувствовала, но кто бы меня слушал.

Навстречу

выбежал знакомый мне врач: когда я приходила к маме на работу, часто пересекалась с ним:

— Что случилось?

Ар, отодвинув Ивана Андреевича плечом, зашел внутрь:

— Ей тяжело дышать.

— Так это не к нам, у нас роддом.

— Я что, по-вашему, должен искать другую больницу, пока моей жене плохо? — произнес таким тоном, что врач отступил назад.

— Я себя хорошо чувствую, — я попыталась вмешаться, а в голове пульсировало «моей жене».

— Иван Андреевич, пропусти, — услышала мамин голос. — Софья Яновна осмотрит. Идите сюда.

Спустя пять секунд мы стояли в кабинете под пристальным взглядом:

— Кладите ее сюда, — мама указала на кушетку и, наконец, поздоровалась со мной. — Привет, Лиля.

— Привет, мам, — это была наша первая встреча после того как я ушла из дома и больше не смогла вернуться.

— Рассказывай, что случилось? — обратилась вошедшая Софья Яновна, женщина чуть старше мамы, с цепким взглядом и пухлыми губами. — А вы кто? — обратилась к Арнару, стоявшему в шаге от меня.

— Это водитель, — поспешно ответила я и отвела взгляд.

— Попрошу вас подождать снаружи, — привычным уверенным жестом врач указала на дверь. Арнар вышел, не взглянув на меня.

Глава 23

— Рассказывай, — София Яновна села за стол, и мне пришлось подняться, чтобы видеть лицо женщины.

— Я устала. Учеба после месячного перерыва, — опустила часть про идиотские комментарии одногруппников и неожиданные известия о своем замужестве. — Переволновалась, вот и поплыло в голове.

— Какой срок беременности?

Мне осталось пожать плечами и поднять глаза к потолку, ведя в голове подсчеты.

— Месячные последние когда были?

Я снова погрузилась в себя, вспоминая дату. Следить за приходом не видела смысла, если секса-то и не было. Измерив давление, врач спросила:

— Где обменная карта беременной? Тебе не говорили, что она всегда должна быть с тобой?

— Что? — я чувствовала себя полной недотепой. Все это время я полагалась на Константина, да и вообще, представления не имела, как следует наблюдать за своей не совсем обычной беременностью.

— Ничего. Ложись, горе. Снимай блузку, сейчас все узнаем.

Мама поджала губы и недовольно покачала головой. Представляю, что она сейчас обо мне думает.

— За

мной семейный доктор наблюдает. Раз в неделю проводит осмотр. Все документы у него, — оправдывалась я, глядя куда-то на выкрашенную стену. Мама помогла снять блузку и приспустить брюки, низа живота коснулся прохладный гель.

Я следила за лицом Софьи Яновны: она сосредоточено щелкала кнопками, диктовала. Я слушала непонятные мне цифры и термины.

— Лен, иди сюда, — женщина чуть откинулась на кресле, позволяя увидеть монитор, — на внука смотреть будешь? — мама встала за спиной, а потом и я задрала голову.

На экране виднелся силуэт. Малюсенькие ручки и ножки, такой пузатенький и головастенький малышок. Губы сами расползлись в улыбке, пока я разглядывала крохотное чудо, которое ношу у себя под сердцем.

Было прекрасно видеть своими глазами, а не принимать на веру крошечную, абсолютно беззащитную и светлую новую жизнь. Вот он — мой ребеночек! Глаза защипало, в носу неприятно зачесалось. Неужели я плачу?

Мама с улыбкой посмотрела на меня, снова перевела взгляд на монитор:

— Не врут люди, свой всегда самый красивый, — она хихикнула и попросила, — Соф, распечатай снимок, Сереже покажу.

— А можно и мне? — спросила я, не сводя взгляд с монитора.

— Да хоть десять.

Я кивнула головой в согласии: десять будет достаточно. Что-то мне подсказывало, что Вела точно утащит один.

— Мам, позови Арсения.

— Это водителя-то? — хохотнула Софья Яновна.

— Не водитель он, — прошептала я, заливаясь краской. Пусть и осел упрямый, но увидеть своего ребенка имеет право.

С такими мыслями следила за мамиными действиями. Мама пропустила Ара вперед и смерила его изучающим взглядом.

— Ну, папаша, подходи ближе, знакомься, — Софья Яновна не спасовала перед возвышающимся над ней мужчиной. — На всех робость нападает, — прокомментировала, глядя на меня. — Обещать со стопроцентной гарантией не могу, но, скорее всего, пацан. Весь в папаню, богатырь будет. Тяжело тебе, Лиль, придется, помучаешься носить.

Слова долетали на грани сознания, я была полностью поглощена реакцией Ара. Он замер каменным изваянием и не моргал. Произнес одними губами:

— Сын, — но я смогла разобрать.

— Ленка, неси нашатырь. Зятя твоего будем в чувство приводить, — фыркнула врач, — мужики, — театрально закатила глаза и рассмеялась.

А мне хотелось встать на защиту. Если бы они только понимали, что этот ребенок значит для Ара. Возможно, единственный, навсегда. Неожиданный и желанный — в этом не было никаких сомнений. Стоило взглянуть в глаза, в которых проявился желтоватый отблеск: чем дольше он продолжал рассматривать нашего малыша, тем сильнее проявлялось неестественное сияние.