Право выбора

Колесников Михаил Сергеевич

— Там что-то стряслось!

Мы с нетерпением стали ждать состав, чтобы расспросить машиниста. Когда состав подкатил, я бросился к электровозу.

— Что случилось? Почему была сирена? Машинист был хмур:

— Кажется, обвал… Какого-то Бочкаева или Бакаева придавило.

Я остолбенел. Противная тошнота подкатила к горлу. Может быть, машинист перепутал? Но ему сейчас было не до разговоров.

Пока разгружали состав, прошло десять томительных минут.

Придавило Бакаева!.. Нет, в это не хотелось верить. Чушь какая-то… Обвал… Перед глазами встало массивное лицо Дементьева. Значит,

он оказался прав. Что теперь будет с Катей?!

Очутившись на территории рудоуправления, я сразу же кинулся в больницу. Здесь у подъезда толпились рабочие. На их липа страшно было смотреть, все были взбудоражены до крайности, глаза горячечно блестели.

— Доигралась Ярцева со своей экономией! Ей экономия, а мы жизнью расплачивайся… Пришпандорить бы лет двадцать, тогда узнала бы, как на нашей шкуре экономить…

— Не послушали Дементьева, пускай теперь расхлебывают!

— Об этом в «Правду» надо написать!

— Ничего, инспекция потрясет их как следует!

Из больницы вышел Кочергин в сопровождении инженеров. Губы его были плотно сжаты, взгляд устремлен поверх голов рабочих.

— Помяло. Кроме того, сотрясение мозга, — тихо сказал техник Зубков собравшимся. — Врачи говорят, что сделают все возможное… Расходитесь, товарищи. Факт расследуют. Виновные будут наказаны.

Меня стала трясти лихорадка. Нервная дрожь била все сильнее и сильнее, и я вынужден был прислониться к стволу пихты. Я еще не знал толком, что произошло, но понял, что Кате грозит опасность. Где она, Катя? Представил раздавленного, расплющенного и окровавленного Бакаева. Если бы прорваться туда, в больницу, хоть одним глазом увидеть Тимофея Сидоровича!

Передо мною вырос Сашка Мигунев:

— А я вас ищу по всему руднику! Шуйских, начальник отдела кадров, попросил разыскать. Говорит: пусть немедленно в отдел кадров явится. И что за напасть на меня такая? Кто вы, собственно, такой, чтобы мне все время за вами бегать? Вот прилипнет человек как банный лист…

Отчаянным усилием мне удалось подавить дрожь, и я направился в отдел кадров.

Шуйских был все такой же розовый и свежий, неприлично спокойный на фоне случившегося.

— Несчастный случай, — сказал он. — И нужно же произойти такому! Перед самым взрывом Бакаев отвел экскаватор и уселся у ковша: зубья проверял, что ли. Ну, борт возьми да и обвались ни с того ни с сего. Находился бы машинист в кабине — ничего и не было бы… А тут как назло! Короче говоря, вам временно придется исполнять обязанности Бакаева до его выздоровления.

— А вы уверены, что он поправится?

— Конечно. Подобные случаи бывали и раньше. Завтра же приступайте к работе. А Волынкин выкрутится.

— Только прошу назначить мне в помощники Ларенцова.

— Кто таков?

— Рабочий нижнего звена, но толковый парнишка.

— Будь по-вашему. А справится?

— Ручаюсь.

— Ладно. Оформим.

Так я снова очутился в своем забое.

19

Я побывал на месте катастрофы. Завал был не такой уж большой, никто, кроме Бакаева, не пострадал. По-видимому, от сотрясения почвы во время взрыва трещиноватые породы обрушились. Обвалы на руднике случались и раньше. После ливней и снеготаяния

обычно проводили генеральный осмотр и очистку откосов. Меня удивляла не сама катастрофа, а тот факт, что она произошла именно на нашем участке. Глупая случайность! Если бы Бакаев отвел экскаватор хотя бы на десять метров дальше… Если бы он не находился у ковша… Если бы… Все это и есть стечение обстоятельств, которому нет разумного объяснения. О, как мне хотелось взглянуть на Тимофея Сидоровича! Но в больницу никого не пускали.

Мое возвращение в бригаду восприняли как нечто само собой разумеющееся. Настроение у ребят было скверное. Юрка, узнав, что его назначили помощником, не проявил никакой радости.

— Эх, Тимофей Сидорович!.. — только и вымолвил он.

Лишь сейчас мы поняли, что Бакаева любили и уважали все. Бригада словно осиротела. Я был человеком временным, и каждый гадал, как пойдут дела дальше. Все же, как я подметил, ребята радовались, что вместо Тимофея Сидоровича поставили меня, а не кого-нибудь другого.

— Ну что ж, будем расчищать завал, — распорядился я.

Имя Дементьева у всех было на языке. Это он предупреждал о катастрофе! Послушали бы его, все было бы по-иному. Герой дня… Самый дальновидный, самый заботливый, самый…

Поздно ночью возвращался я в свой барак, утомленный, с неимоверной тяжестью на сердце. Хотелось повидать Катю, подбодрить ее. А впрочем, что ей моя поддержка? Сейчас Кате вовсе не до меня. И все же я подошел к знакомому дому. В окне горел свет. Я понял: Катя не спит. Калитка была не заперта. Собрав всю решимость, постучал в дверь. Ответа не последовало. Толкнул дверь — она легко раскрылась. Вошел в комнату. Катя сидела на кровати, сжав пальцами виски. Лицо было бледным, губы стиснуты. В потухших, покрасневших глазах застыла мука. Я уселся рядом. Она встрепенулась, всхлипнула и неожиданно уткнулась лицом в мой пыльный комбинезон. Я ощутил дрожь ее плеча. Потом отпрянула, размазала пальцами слезы по щекам, сказала глухо, глотая слова:

— Ненавижу его! Теперь уж все равно…

Я понял: его, Дементьева.

— Как хорошо, что ты пришел! Думала, с ума сойду. В голове все перепуталось…

Я привлек ее и как одержимый стал целовать застывшие глаза, холодные и влажные от слез щеки. Она, безучастная ко всему, подавленная, даже не шелохнулась. Потом, придя в себя, отстранилась слабым движением руки, печально сказала:

— Не надо, хороший мой. Давай лучше подумаем, что делать дальше. Судить будут… Позор! Теперь хоть на глаза никому не показывайся…

— Зря ты так переживаешь… Завал небольшой. Врач сказал, что Бакаев поправится. Вот увидишь, все образуется.

Она покачала головой:

— Нет. Я сама была на месте катастрофы и все видела. За все время еще ни разу не было такого обвала. Ты просто хочешь утешить. Спасибо и за это. Не подумай, будто боюсь суда. Просто противно. Недосмотр, случайность… Может быть, даже некоторая халатность. Привыкли к спокойной жизни. А теперь небось уж бубнят, что Дементьев предвидел, предупреждал. Этот человек искалечил мне жизнь и до сих пор стоит на пути. Я способна задушить его вот этими руками! Уеду отсюда! Не могу больше… Куда угодно. Хоть на край света. Только бы не видеть отвратную физиономию, кованый затылок!