Правофланговые Комсомола
Шрифт:
Так что родилась Лиза с теми же чувствами, что присущи местным жителям. Только в ней они ярче, чем у всех других проступали.
В тот сумрачный майский закат в доме у Чайкиных то и дело хлопали двери. Каждый заходил послушать, что рассказывает возвратившийся из Осташкова старший сын Чайкиных Степан.
А Степан рассказывал о пионерах. Шли по улице двадцать пацанов (сам поштучно посчитал) прямым строем, один в один. И от самого большого до самого малого, последнего — все в белых рубахах, а на шее платки красные! Идут под барабанный бой, словно в мареве от пожара, а вокруг все машут и кричат: «Да здравствуют пионеры!»
Назавтра Лиза
По деревне с холщовыми сумками наперевес, в чисто вымытых лаптях шагали пионеры, точно такие, о которых рассказывал недавно Степан, — с алыми платками на груди! Впереди всех шагала счастливая Лиза…
Больше двух лет прошло, как окончила Лиза школу. Образование — целых четыре класса. Секретарем в сельсовете работает. Рядом с председателем стол имеет. Ей бы остепениться пора, посерьезнеть, а она какой была, такой и осталась — непоседливой. По деревне то и дело новые истории возникали. Недавно вот опять учинила. Оформила в книге сделку по обмену между Андреем Козыревым и бабкой Тюлёной. Тюлёна уже в дом Андрея переехала. Он тоже перевез и перетаскал все в ее избу, как вдруг в дом Тюлёны Лизавета явилась. Пришла, а та лежит на печи, стонет, от ревматизма разогнуться не может. Своя-то изба у нее сухая была, сыном на песке поставленная, а Андреева хибара на болоте, отсырела вся, гниет да сыплется — только поверху и покрашена.
Собрала Лизавета ребят деревенских, и пошли они Тюлениху домой водворять. А Андреево имущество в его развалюху перетащили — живи, мол, как жил, не зарься на чужое! Так и объяснила Лизавета, когда вечером скандал в сельсовете разыгрался — нельзя слабого да хворого обижать, друг у дружки силой да хитростью брать. Советская власть не признает обмана и насилия.
…Лиза неслась на лыжах, рассекая белизну урагана. Ей казалось, что мчится она не в ночном, мятущемся в блеклом свете луны буране, а в вихре яростной атаки. Она еще никогда не испытывала такой сознательной жажды дела. Не просто дела, а полезного людям.
Это ощущение она будет испытывать потом всегда. Ибо, познав свою полезность другим, познает и самое главное — человечность. То, что делает каждого по-настоящему счастливым, потому что весь смысл человеческого существования и состоит именно в том, чтобы отдавать все накопившееся в нем тепло, всю аккумулирующуюся в нем энергию другим, обогревая их этим теплом, делая добрыми, а значит, такими же счастливыми.
Снег хлестал лицо, оно пылало на ветру и все больше влажнело от таящих снежинок. Иногда хлесткая ветка задевала в темноте щеку, и тогда сквозь тепло проходила быстрая горячая боль. Но Лиза почти не замечала ее. Все оставалось позади: и боль, и лес, и дорога. Была только атака, в которую ее пронзительно звала труба невидимого горниста, мчавшегося где-то очень далеко, впереди всех. Лет на пятнадцать впереди…
Вот что испытывала она в ту ночь, мчась сквозь мятущийся буран обратно домой из райцентра Пено, где ей вручили на бюро райкома комсомольский билет.
Еще не было видно солнца. Лишь где-то далеко-далеко над горизонтом
Знакомый поворот в зарослях ольхи, крутой спуск. И за деревьями открылась уходящая в сторону реки улица деревни Руно. Один дом, другой, третий. Лиза круто свернула с тропы, затормозила у крыльца. Сквозь снег, залепивший оконца, желтел свет лучины. Лиза бросила льжи на крыльце, рванула одну дверь — загремел засов. Другую — и попала в теплые объятия матери.
— Мама, — шептала горячо она. — Не спишь. Ну что же ты!
А мать гладила ее золотистые волосы и твердила свое:
— Живая… Ночь ведь, Лизушка. Леса дикие да темные стоят. Звери одни в них бродят…
Потом они среди ночи пили горячий ароматный чай из трав, и Лиза, раскрасневшаяся и взволнованная, рассказывала о том, что с сегодняшнего дня она не просто в строю, а в первых рядах — в авангарде всех людей ее страны. И всей земли даже!
И мать слушала ее, заражалась юным волнением и удивлялась, кто же это велел ее дочке так идти — впереди всех, самой первой в стране?
И Лиза отвечала: комсомол!
Не спи, вставай, кудрявая! В цехах звеня, Страна идет со славою навстречу дня.Вся страна в стремительном темпе. Нужно восстановить заводы. Поднять коллективные хозяйства. Охватить республику электрификацией: деревня еще во тьме. Надо готовить сильную армию — вокруг враги! Научить всех грамоте. Ликвидировать болезни. Наладить быт. Необходимо одеть страну, накормить…
От Украины до Дальнего Востока, от северной тундры до среднеазиатских пустынь — вся страна превращена в огромную стройку. Орудия, как правило, — кирка и лопата. И все же в невиданно короткие сроки появляются Туркестано-Сибирская железная дорога, Днепровская ГЭС, Магнитогорский металлургический комбинат, Сталинградский тракторный, автомобильный в Нижнем Новгороде, шарикоподшипниковый в Москве…
Завершается первая пятилетка.
«Комсомольцы показали невиданные в мире образцы трудового героизма на стройке. Сейчас они должны пафос строительства дополнить пафосом освоения новой техники», — говорит в беседе с сотрудниками «Комсомольской правды» нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе в июне 1933 года.
«У нас молодежь «изменяет мир», создает свою, новую социалистическую историю…
Вперед и выше, комсомолец!» — пишет Максим Горький.
Именно в этом, полном всенародного энтузиазма и первых свершений 1933 году Лиза вступает в комсомол.
Зима кончалась. Заголубело небо, опрокинулось в озера — просторы вокруг глазом не охватишь. Дороги трудные стали — скользкие, вязкие, из-под ног уползают. А люди по деревням весело грязь месят: весна наступает.
И Лиза радовалась проселочным путям. Она прошла нить деревень. Разнесла обещанные книги. И теперь весело шагала, скользя на оттаявших ухабах, усталая и счастливая оттого, что и она выполнила свое нелегкое, нужное людям дело.
Лиза, обретя грамоту, сразу поняла, чем может быть полезна стране. Она понесла людям книги, учила неграмотных писать буквы. А тем, кто еще не мог сам прочитать книги, рассказывала их содержание. Она хотела, чтобы люди сознательно дошли до понимания того, что свершилось впервые в мире в их стране. А для этого им нужны знания.