Православие и «Нагуализм»
Шрифт:
Третий вид ещё борьбы и отстаивания своей религиозной души — мрачные предчувствия, сомнения, борения, беспокойство. Впрочем, ученика всё равно «ломают»…
«Вместо того, чтобы принести мне облегчение, его (дона Хуана) приготовления породили во мне уверенность в приближении чего-то неотвратимо рокового. Захотелось плакать» (из кн. 3, гл. 14, с. 620).
«От его (дона Хуана) слов у меня возникло тяжёлое мрачное предчувствие» (из кн. 3, гл. 17, с. 682).
«Мне было не по себе от ощущения нависшей надо мной неведомой угрозы. Меня охватило совершенно беспрецедентное беспокойство» (из
Ла Горда: «Все мы втайне не хотим мира Нагваля. Мы боимся и имеем задние мысли» (из кн. 5, гл. 5, с. 549).
«Мы вернулись к его дому, а потом поехали в город… Я ощущал как бы нависшую надо мной угрозу, но никак не мог понять, в чём дело» (из кн. 3, гл. 1, с. 456).
А такого рода «духовные» предчувствия и беспокойство не обманывают никогда!
«Я слушал его (дона Хуана), и меня одолевали странные страхи и дурные предчувствия. Дон Хуан мгновенно понял, в чём дело.
— Ты религиозен до предела, — рассмеялся он. — И в настоящий момент почувствовал на своём затылке дыхание дьявола. А ты подумай об этом иначе…» (из кн. 9, гл. 3, с. 76.)
«Я попытался протестовать. Мне не понравилась идея замаскированной безжалостности, в каком бы виде он не преподносил её» (из кн. 8, гл. 5, с. 164).
«Мы с Ла Гордой прошли через период ужасных сомнений и смущения…
Мы чувствовали себя подопытными морскими свинками в руках дон Хуана… Предположения легко приводили к чувству, что мы были использованы, что он нами манипулировал… Когда наша ярость выдохлась, нас начал охватывать страх — потому что мы были лицом к лицу с пугающей возможностью того, что дон Хуан МОГ СДЕЛАТЬ С НАМИ И ЕЩЁ БОЛЕЕ РАЗРУШИТЕЛЬНЫЕ ВЕЩИ» (из кн. 6, ч. 2, гл. 6, с. 104).
Четвёртый тип сопротивлений и негласный протест против магического обучения — это слёзы и подсознательное, и в то же время очевидное, понимание, что ты в ловушке дьявола. Обратите на это внимание, всё откровенно…
«Скорчившись под собственной блевотиной, совершенно беспомощный, я решил, что настал мой конец, и заплакал…» (из кн. 2, гл. 16, с. 418, 420).
«Мне хотелось плакать. Было такое чувство, словно я зверь, которого посадили в клетку» (из кн. 2, гл. 17, с. 428).
«Потом я впал в состояние глубокой печали. Какое-то необычно отрешённое чувство, широко простирающаяся тоска, возникло из этой полутьмы, может быть, из ощущения, что я пойман в ловушку. Я так устал, что хотел уйти» (из кн. 10, гл. 10, с. 189).
Ко всему прочему, отдельно можно выделить и особые страдания, муки, терзания начинающего мага. Душа молодого ученика Карлоса мается, «не соглашается» с постулатами нагуализма, она ещё чувствует, понимает, что «хорошо», а что «плохо», и протестует…
«— Энергия, необходимая для перемещения точки сборки мага, находится в мире неорганических существ, — сказал он (дон Хуан), будто желая поскорее отделаться от этого.
Моё сердце чуть не остановилось. Я почувствовал головокружение и был вынужден топать ногами по земле, чтобы не потерять сознание.
— Это истина, — продолжал
«Всё, что он говорил, причиняло мне самые настоящие страдания, однако его, похоже, мало трогала глубина моих переживаний. Он продолжал методически меня доставать…
Я страстно отверг сказанное доном Хуаном. Я восстал против его Богохульных и святотатственных речей. Я хотел послать его подальше…» (из кн. 7, гл. 16, с. 480, 481.)
«На меня накатила какая-то неописуемая мука. Я непроизвольно застонал…» (из кн. 2, гл. 17, с. 436.)
И страх и ужас Кастанеды можно также отнести к последней (шестой) реакции ученика в качестве сопротивления погружению в энергопоток нагуализма.
В итоге Кастанеду всё же лишили духовного сердца. Так было вначале:
«Дон Хуан постоянно дразнил меня по поводу моих поисков любви. Он никогда не забывал наивный ответ, который я когда-то дал на его вопрос о том, чего я ищу в жизни. Он подводил меня к признанию, что у меня нет ясной цели. И когда я сказал, что ищу любовь, он взвыл от смеха» (из кн. 8, гл. 4, с. 129)
Мне очень жаль Кастанеду, некогда молодого, искреннего человека, который, впрочем, как и все люди, ощущал потребность в любви, Боге…
Вообще, очень странно. Кастанеда в своих книгах убедил читателей, что грубая сила, страх, мощные вибрации в теле и пр. — что только это есть реальные, живые энергии, а всё остальное возвышенное, а именно — радость, нежность, блаженство, любовь — как бы и не энергии вовсе, или они «бесполезны». Это не так, это обман. Энергии сердца — причинны, первичны ко всем остальным, они — сущие и трансформирующие наиболее эффективно!
Подлинный путь сердца — это православие. Он связан с открытием и очищением духовного «сердца» же — о котором в учении дона Хуана нет никакого понятия даже «теоретически»! Духовное сердце — вот тот единственный вход, с которого следует начинать. И православный трек одновременно есть путь Молитвы, которая, в терминах Кастанеды, и открывает портал в энергетическом коконе молитвенника и сдвигает его точку сборки в ослепительный Свет духовного Центра для наполнения чудесной энергией. И этот процесс совершается всегда очень мягко, любовно и плавно — никаких «судорог», «надрыва», «рвот», «сотрясений» и прочих разрушительных вещей.
Умирал Кастанеда мучительно долго, с большими страданиями — от рака печени, фактически, — от тех опухолей и ран, которые его печени нанесли растения силы, а ими принудительно кормил дон Хуан. Последние месяцы жизни «нагваль-трёхзубец» не мог ходить, его поддерживали несколько человек и выглядел он очень старо, страшно, болезненно. И тьма поглотила его…
Только в сравнении открывается Истина!
Православие и нагуализм…
12. Пертурбация