Православная церковьИстория и социальная сущность

Варичев Евгений Степанович

Православная церковь не зря стремилась увековечить эксплуатацию народа, укрепить основы и феодального, и капиталистического строя, чтобы заполучить «жизнь тихую, безбедную».

Верующих обязывали «быть готовыми на всякое доброе дело, никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими, и оказывать всякую кротость ко всем человекам» (Тит., 3, 1–2). Быть не сварливыми — это значит не проявлять непокорность, слушаться царя, полицейского, жандарма и многих других представителей власти. За обильное воздаяние богу, прославление бога трудящимся сулили райские кущи после смерти.

Напомним еще раз: духовенство широко использовало тайну исповеди в целях насилия над человеком, выяснения в пору его искреннего доверия «грехов» личных, семейных, бытовых и общественных. По наущению служителей культа верующий обязан следить и доносить «батюшке» на ближних

своих: отца, мать, сестер, братьев, жену, причем за их прегрешения и во имя прощения ему нужно приносить в церковь определенную жертву, материальную дань.

Религия вмешивалась в сокровенную семейную жизнь как бы с благословения Христа: «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя».

Опутав верующего паутиной слежки, духовенство беспрестанно держало его в страхе за жизнь свою и ближних. Требовало слез покаяния, непрерывных молитв «за грехи тяжкие», совершения многочисленных треб, начиная от рождения и до самой смерти (крещение, венчание, отпевание и т. п.), извлекая из этого прямую выгоду для себя — и материальную, и моральную, так как господствующие классы высоко ценили «полицейские услуги» священников.

По скорому доносу о нежелательных настроениях среди «овец пасомых» в дом к непокорным приходил карать не мифический Христос, а его посланцы «во плоти» — урядник, становой, офицер с солдатами, чтобы «вязать и казнить» людей, вставших на борьбу против самодержавия.

«Священное писание» давало возможность иерархам церкви широко использовать «гнев божий» для устрашения их врагов. В Ветхом и Новом заветах содержится немало указаний, как для «спасения души» преследовать и побеждать «божиих противников» со всей яростью, жестокостью, беспощадностью.

По точному выражению П. Гольбаха, «у всех народов бог оказывается в высочайшей степени злобным существом; чтобы сообразоваться с его намерениями, религии постоянно нарушают элементарнейшие требования человечности» [78] .

78

Гольбах П. Система природы. М., 1940, с. 347.

Не единожды нарушало такие требования и православие. Оно изощренно боролось против любых проявлений «вольномыслия» по отношению к учению церкви. Беспощадной травле, гонениям и уничтожению подвергались не только рядовые верующие, но и служители культа разных рангов, если они выступали против моральных и материальных устоев православия. На этом мы уже останавливались выше, в частности, когда речь шла об обстановке в Новгороде в XV веке, о борьбе с ересью.

Православное духовенство веками внушало верующим, что христианская заповедь об уважении к гражданской власти и покорности к ней заключает в себе общее, ясное нравственное правило, определенные и неизменные обязанности каждого христианина. Они ссылались при этом на святых апостолов, которые учили: «Всякая душа да повинуется высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующая же власть от бога установлена. Посему надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим., 13,1–5). Тех же, кто пытался свергнуть власть эксплуататоров и улучшить жизнь угнетенных, иерархи церкви преследовали духовно, создавали вокруг них обстановку недоверия, подозрительности и злобы. Ссылаясь опять-таки на апостолов, обличали непокорных: «Это — люди своевольные и дерзкие, срамники и сквернословы, любостяжатели, сыны проклятия, оскверняющие плоть, отвергающие начальство и злословящие высокие власти».

Сотни лет служители культа, не доверяя «все-действующей и всеобъемлющей благодати божией», вкупе с рабовладельцами, князьями-феодалами, царями-самодержцами укрепляли «их богоданную власть». Заповедь от имени Христа — «повиноваться гражданским властям» — вписали «святые отцы» по следующим причинам: во-первых, любая мирская власть обладает реальной силой, возможностью подавить и уничтожить своих противников даже в лице религиозных деятелей и их последователей. В этом убедились многие из них на собственном опыте. Во-вторых, только объединенными усилиями государства и церкви можно удержать в подчинении эксплуатируемый народ. В-третьих, господствующие классы всегда заинтересованы в сохранении религии. «Забота об этом в обществе, покоящемся на классовом господстве, —

писал Август Бебель, — является важной правительственной функцией. Образуется особая каста, берущая на себя эту функцию и изощряющая свой ум на том, чтобы поддержать и расширить здание религии, так как вместе с этим растет ее собственное могущество и значение» [79] . Служители культа всех рангов с официальной помощью и стали той особой кастой, которая не гнушалась ничем, чтобы заслужить у власть имущих право на свое духовное, экономическое и политическое могущество.

79

Бебель А. Женщина и социализм. М., 1959, с. 514.

Современные богословы неустанно прославляют «святителей московских и всея Руси чудотворцев Петра, Алексия, Иону, Филиппа и Ермогена», «величие их духовной жизни, печалование о спасении русских людей». Из проповедей верующие узнают, что святитель Иона (бывший рязанский епископ, а затем митрополит московский), подобно своим предшественникам, умиротворял междоусобицы на Руси, самоотверженно охранял единство святой церкви, которая в песнопениях называет его «кротким и незлобивым».

Однако более глубокое ознакомление с делами этих «святителей» приводит нас к совершенно иному выводу.

В «Очерках из истории Российской церковной иерархии» Г. Карпов пишет, что «церковная власть в описываемое время представляется как одна из государственных сил, находящихся в распоряжении великого князя, и направляется к известной политической деятельности по его усмотрению». Карпов на убедительных примерах, взятых из летописей и других документальных источников, показывает, что в период смут и княжеских междоусобиц «митрополит Петр и его ближайшие предшественники, находясь в постоянном движении по России, наклонялись в ту или другую сторону», а князья, чтобы пересилить противников, хотели «поставить начальника церкви на своей стороне». По мере укрепления власти «церковь, в лице своего митрополита (Алексия), для защиты себя, опирается на материальную силу московского князя».

Московские князья крепко держали в руках иерархов русской церкви, которые «должны им угождать, а не то придется плохо: сгонит с митрополичьего престола великий князь, возьмет на него другого», более «выгодного и услужливого». В борьбе за свой престол немало черных дел совершил и митрополит Иона: обманным путем этот «святитель» по прямой указке заточил в монастырь детей (Ивана и Юрия) ослепленного московского князя Василия Васильевича, «кровь христианская опять пролилась не раз». «Нечистые поступки (князей) у митрополита как-то сглаживаются». Иона, дабы оправдать надежды московского князя, благословляет православных умирать за него, обещая «венец мучения» оплатить на небесах.

Автор «Очерков» утверждает: «Мы не видим участия митрополита Ионы, о котором можно сказать, что он участвовал только в чистых делах Москвы», описывая, как беспощадно уничтожались противники и даже сторонники московских князей, а «святитель» оправдывал эти акции тем, что они вызваны «по нужде».

Теологи, чтобы возвысить сегодня роль православной церкви в становлении и развитии Русского государства, много говорят о Сергии Радонежском, благословившем Дмитрия Донского на битву с Мамаем. Подавая это благословение как знак высшего благовестия, духовенство сбрасывает со счетов реальные силы, способствовавшие разгрому поработителей, идеализирует Сергия. Однако современники не были такого высокого мнения о Радонежском, не верили в его чудотворность: «18 августа поехал великий князь к преподобному Сергию, в его монастырь, просить у него благословения на дело защиты родины. Преподобный утешал его, обещал князю победу над врагами. Утешенный обещанием, великий князь возвращается в Москву, идет к митрополиту (Киприану) и говорит о пророчестве преподобного. Митрополит, оставляя князю нравственную поддержку в пророчестве, между прочим, советует не забывать о том, что не мешает заняться хорошенько приготовлениями к битве, а покуда молчать о словах святого игумена» [80] . Так митрополит на практике применил русскую пословицу: «На бога надейся, а сам не плошай».

80

Карпов Г. Очерки из истории Российской церковной иерархии. Спб., 1865, с. 122.