Православные знакомства
Шрифт:
упала, но темп не сбавила. Одна мысль о том, что ее может
догнать мать или кто-то из братьев и попытается вернуть
в дом, заставляла ускориться. Лишь отойдя на приличное
расстояние, Катя решила для себя, куда пойдет. На озеро.
В их с друзьями любимое тайное место. Место, где оначув-ствовала себя свободной.
Дом священника находился на центральной улице, рядом с церковью, недалеко от железнодорожной станции –
можно сказать, в элитном районе деревни. Озеро же рас-полагалось на окраине. С каждым годом
начинало напоминать болото: воды в нем оставалось все
меньше, а камыша и водорослей все больше, но до сих пор
подросткам удавалось купаться в этой воде, несмотря на то, что сюда же, только с другой стороны, пастухи приводили
коров на водопой. Тайное место находилось и в стороне от
водопоя, и в стороне от места, куда ходили купаться дере-венские. Еще в том году на этом тайном месте была вода, но
теперь она ушла, оголив небольшой кусок песчаного дна, за-крытого от лишних глаз холмом. Там можно было тихонько
посидеть и подумать.
Уже подходя к воде, Катя наконец сняла туфли, полные грязной жижи, и закатала джинсы до колен. Она по
щиколотку зашла в воду, наклонилась и начала умываться. Слезы отступили, вместо них пришел какой-то ступор.
Девочка вышла из воды и прислонилась к огромному дубу, который удержал своими корнями холм от полного уничто-жения водой. Она залезла под корень и достала оттуда пакет, заклеенный изолентой. В мае озеро часто разливалось,
и была опасность, что вода дойдет до корней дерева, а значит, содержимое пакета может уплыть или намокнуть. Катя
оборвала изоленту и извлекла сокровища на свет Божий –
три пачки сигарет, начатая бутылка «Столичной» водки и
наполовину выпитая полуторалитровая пластиковая бутылка «Буратино». На запивон. Все, что осталось от празд-нования Последнего звонка.
Катя уселась на песок и прямо из горла сделала гло-ток водки. Секунду подержала мерзкий, теплый напиток на
языке, сглотнула. По горлу до желудка разошлось тепло. Девочка быстрым, привычным движением закрыла бутылку
водки и схватила «Буратино» – запить неприятный прив-кус. Господи, как же весело им было тут два дня назад. Левка
с Иркой всю ночь целовались, отвлекаясь только на то, чтобы выпить за компанию, Макс к утру полез купаться, его с
трудом удержали, слишком уж он был пьян. Зато Витек, несмотря на то, что выпил больше всех, вел себя вполне адек-ватно. А вот здесь, чуть в стороне, Катя делилась с подругой
планами на будущее. Они договорились, что непременно
обе поступят в ВУЗ, что обязательно встретятся в городе.
Катя радостно рассказывала, что папа непременно поможет
ей устроиться на работу в храм певчей, и что с первой зар-платы она обязательно пригласит подругу в ночной клуб, где они будут танцевать всю ночь. Девочки обменялись ку-лончиками и заверили друг друга, что их дружба навек.
Но вместо улыбки эти
в прошлом, мечтам, похоже, не суждено было сбыться. Да
как вообще она могла быть такой наивной? Как могла даже
предположить, что отец отпустит ее? Эта проклятая систе-ма, эти духовные скрепы – конечно, для кого-то подходил
такой образ жизни. Например, младшая сестра, Ленка, обязательно станет хорошей матушкой, родит мужу восемь
детей и будет пасти коров. У нее на лбу написано, что это
предел ее мечтаний. Но только не для Кати.
– Ну разве можно, разве так можно? Разве можно вы-думать для всех людей единый стандартный макет поведе-ния? Святость… Какая же это святость? Это клонирование
какое-то. Напяль платочек, нарожай детей и целуй мужу
ручки после благословения. К черту! – Катя сделала еще гло-ток «Столичной» из горла, но на этот раз даже не запила ли-монадом. Вместо этого она достала пачку сигарет, открыла, зубами подцепила сигарету, выковыряла специально при-пасенную зажигалку и затянулась. Обычно алкоголь рас-слаблял, помогал отвлечься, забыть о проблемах. Но на этот
раз все получалось наоборот. Чем больше девочка пила, тем
глобальнее и, главное, несовместимыми с жизнью, казались
проблемы.
Когда Катя поднялась на ноги, в бутылке оказалось
грамм двести сорокаградусной жидкости, а солнце скры-лось за горизонтом. Девочка, пошатываясь, подошла к кром-ке воды. Все это время она плакала. Слез уже не осталось, но
она продолжала всхлипывать. Ругая отца, ругая Бога, ругая
судьбу. Представляя себе картины своего безрадостного бу-дущего.
– К черту. К черту такую жизнь. Не хочу так больше.
Не хочу, – Катя зашла по колено в воду, наклонилась умыть-ся, но не удержалась на ногах и упала лицом в воду, больно
ударившись коленкой о камень. Она села на дно, обхватив
коленки руками, из глаз снова хлынули слезы.
– Ну почему-у-у-у? Почему оно вот так? Почему я
не могу быть… Быть нормальной, просто быть… Быть как
все? Господи, разве я много прошу? Разве это… Я не хочу
больше так. Не хочу больше так жить. Не хочу. Жить. Утонуть. Хочу. Утонуть… Будут знать. Не хотят живую дочь, получат мертвую.
Катя резко поднялась на ноги. Глаза, полные слез, су-жены, зубы плотно сведены. И, чуть пошатываясь, направилась вглубь. Когда вода дошла девушке до пояса, она от-толкнулась ногами от дна и поплыла. К центру озера. Берег
быстро отдалялся, озеро было достаточно глубоким, а пла-вать Катя научилась только прошлым летом. Действительно
ли девочка хотела утонуть? Маловероятно. Скорее, это был
лишь агрессивный, секундный позыв. Ее распирала обида, злость, хотелось выложить всю силу. И она плыла. Плыла