Правосудие в Калиновке
Шрифт:
— Кстати, с Михеичем связь была? — спросил Огнемет.
Я замер. Значит, он не поверил?
— Так ведь… — начал оборотень, и запнулся.
— Что?! — нахмурился Огнемет.
— А разве вам Пал Иваныч не говорил?.. — понизил голос оборотень.
— О чем, бхххх на ххх, он мне должен был рассказать?! — едва сдерживая гнев, прорычал Огнемет.
— Так это… — нерешительно начал Кузьмук, с тоской глядя на безвольно развалившегося в кресле законника. Я словно прочел его мысли. Кузьмуку ужасно не хотелось нести Огнемету черную весть, в средние века на востоке за такое можно было играючи распрощаться с головой. Что милиционеру грозило по бандитским понятиям, я, естественно, не знал, но, вряд ли что-то хорошее. Какого рода новость пугала оборотня, мне тоже сделалось совершенно ясно. Я почувствовал это кожей, мгновенно ставшей гусиной.
— Да что ты, бхххх, ходишь, вокруг да
— Палыч обмолвился, Михеич-то вроде… тю-тю…
Огнемет смотрел на милиционера с минуту. Лицо гангстера оставалось непроницаемым.
— Идиот! Как Михеич мог в ящик сыграть, если он и без того давно… — он не договорил.
— Почем мне знать? — Кузьмук сглотнул. — Так — Палыч сказал. Мол, этот, — последовал кивок в мою сторону, — показания такие Терещенко дал.
— Еххххх чушь! — фыркнул Огнемет.
— Чушь, — с готовностью продублировал милиционер. — Только ни с Михеичем, ни с Косым — связи нет…
— Такое бывает, без меня знаешь.
— А труба Гришкина тогда у него откуда?
— Схххххх он ее, вместе со стволом, я ж сказал. А вот как он от них смылся, это мы выясним.
Беги, — прозвучал в моей голове голос Ольги. Так громко и отчетливо, что я едва не подпрыгнул. Хотел спросить у нее, что будет с ней, если я последую ее совету, да не успел. Огнемет, привлеченный моим движением, завопил:
— Тебе, падло, что, особое приглашение требуется?!
Его вопль все и решил. Я ринулся к панорамному окну, открытому настежь, чтобы привести в чувство захмелевшего Калиновского прокурора.
— Сука! — заорал один из подручных Огнемета, бросившись мне наперерез от кресла, где приводил в чувство Пал Иваныча. Горилла прыгнул, как хороший голкипер за мячом. Я перелетел через него, оттолкнувшись от пола, кажется, при приземлении он врезался головой в дубовый стол, за которым прокурор, надо полагать, проводил совещания районного масштаба.
— Стой, крыса еххххх! — истошно завопил Кузьмук, когда я уже был на подоконнике. Естественно, мне и в голову не пришло останавливаться, как он того требовал. Тем более, что я, вслед за известной исполнительницей корявой отечественной попсы, не считаю себя ни сукой, ни крысой, так, с какой стати, позвольте спросить? Ноги сами оттолкнулись от подоконника, я полетел вверх, а затем вниз, успев даже подумать: при приземлении переломаю ноги, а то и сверну шею.
***
Наверное, в моем положении шея была бы даже предпочтительнее ног, но так далеко мои мысли забраться не успели. Полет длился доли секунды, я ухнул прямо на крышу машины, которую кто-то по счастливой случайности оставил прямо под окнами. Крыша спружинила, из салона выскочили стекла. Продолжая двигаться по инерции, я спрыгнул на капот, такой же черный и длинный, как крыша, и в следующий момент сообразил, кто невольно оказал мне услугу. Батутом послужил тот самый длинный катафалк повышенной проходимости, что я впервые увидел у госпиталя, когда только прибыл туда за Ольгой. Это случилось всего лишь вчера, примерно сутки тому назад. Преодолев капот на одном дыхании и, кажется, слегка примяв его, я соскочил на асфальт, затравленно озираясь.
— Держите его! — завопили из окна, если не ошибаюсь, голосом Огнемета. Ему было, кому отдавать распоряжения. Вопреки раннему часу во дворе прокуратуры или РОВД, я ведь толком не знал, где провел ночь, оказалось много людей, как в штатском, так и в форме. Наверное, они прибыли с Огнеметом, а может, подтянулись позже, и именно их приезда опасался прокурор. Четверо или даже пятеро человек сразу рванули ко мне из темно-синих милицейских «Газелей», еще несколько выскочили из «Уаза», блокировавшего ворота.
— Ого! — оставалось выкрикнуть мне, что я и сделал, лихорадочно обернувшись к джипу, в котором прикатил Огнемет. Его водительская дверь оказалась приоткрытой. Племянник Огнемета, накануне вечером пересчитавший мне все зубы и ребра, сидел за рулем с видом щуки, только что пережившей взрыв динамитной шашки в пруду. Я запрыгнул на подножку, выставив перед собой кулак и вложив в удар вес всего тела. Костяшки угодили точно в скулу, что-то хрустнуло, молодой терминатор завалился на пассажирское сиденье, как кулек с мусором. Я выдернул его наружу, падая, негодяй треснулся затылком сначала о никелированную подножку, а затем об асфальт.
— ДЕРЖИ ЕГО! — вопили со всех сторон. Но, мне снова повезло, пускай и по мелочи. Двигатель джипа работал на холостых оборотах. Очутившись на водительском сидении, я толкнул рычаг переключения передач вперед, вдоль шкалы с нанесенными буковками и цифрами. Мотор взревел, как стадо разъяренных буйволов, джип сорвался с места, датчик расхода
— Задержите же его, бхххх на ххх, кто-нибудь!!! — надрывался Леонид Львович, награждая своих подчиненных самыми разнообразными оскорбительными эпитетами. Сообразив, что я несусь прямо на него, Огнемет застыл, разинув рот. Я и не подумал тормозить. Последовал глухой удар, депутат Верховной Рады исчез из поля зрения. Джип слегка подбросило.
Поскольку подушки по-прежнему перекрывали обзор, мне только и оставалось -продолжать начатое. Иными словами — пятиться. В результате мой автомобиль играючи снес ограду, разделявшую двор УВД и улочку городка, а затем и чей-то дощатый забор. По бортам и крыше забарабанили ветви фруктовых деревьев, машина очутилась в саду. Видя, что я вот-вот уйду, милиционеры пустили в ход оружие. Затрещали выстрелы, защелкали пули. Одна расколола правое зеркало, другая разнесла лобовое стекло, прошила подушку безопасности, и та начала сдуваться. К счастью, обстрел практически сразу прекратился. Джип в щепки сокрушил сарай, перепугано кудахча, в разные стороны полетели куры. Хрустнул очередной забор, я оказался на другой улице. Остановил «Форд» (что завладел машиной именно этой марки, сообразил по лейблу на рулевом колесе), ломая ногти, избавился от подушек, свою роль они сыграли, спасибо. Преследователи уже были рядом, бежали через сад, паля из всего, что было под рукой, вероятно, вопрос безопасности мирных жителей их не донимал. Я наподдал газу. Проехал метров тридцать, до ближайшего перекрестка, свернул в какой-то новый переулок, где выбоин в асфальте было гораздо больше, чем самого асфальта. Хоть Калиновка и числилась городом, а не танковым полигоном, это ровным счетом ничего не меняло, как в бородатом анекдоте про сарай, исписанный плохими словами на букву «Х», в котором, тем не менее, как ни странно, лежат дрова.
Справа и слева проносились облупленные, перекошенные палисадники, кое-где над ними торчали головы зевак, привлеченных стрельбой и воплями. Мне показалось, некоторые болезненно улыбались, быть может, пальба в отделении милиции давно стала их затаенной потребностью и даже мечтой, выросшей на годами удобряемой МВД почве, как знать?
Переулок довольно круто поднимался в гору. Я уже говорил, большая часть одноэтажной Калиновки прилепилась к склону широкой долины, раскинувшейся вдоль русла сухой реки, и огражденной с северо-востока грядой высоких холмов. Чем ближе к галерке я забирался, тем беднее становились дома, и тем меньше мне попадалось прохожих. Я уже начал надеяться, что без помех достигну городской черты, когда из боковой улочки на огромной скорости вынырнула серая «Тойота Ланд Круизер». Проскочила прямо у меня под хвостом, секундой раньше, удар пришелся бы в борт, и гонка, наверняка, финишировала. Водитель «Тойоты» ударил по тормозам, ловко развернув тяжелую машину буквально на пятачке, пустился вдогонку. Через минуту «японец» уже болтался у меня за кормой. Пришлось вилять от обочины к обочине, чтобы не дать ему пойти на обгон. Из окон «Тойоты» загремели выстрелы. Плечо ожгло огнем, я ощутил толчок и ударился лбом о руль. Рубашка сразу взмокла. Пальцы правой стали непослушными, будто место руки занял протез. А ведь я так нуждался в ней сейчас.