Правосудие во имя любви
Шрифт:
Когда Кейт была моложе, она успокаивала себя тем, что ей было бы не поднять дочку одной; она даже не могла бы ее досыта накормить. Однако шли годы, карьера Кейт складывалась вполне удачно, и все же она не делала попыток разыскать свою дочь. Сомнения сковывали ее по рукам и ногам. Имеет ли она право вторгаться в жизнь взрослой девушки? Кейт знала, что у нее не хватит выдержки, чтобы при встрече с Сэйрой тихо уйти в сторону и не признаться, что она ее мать.
С годами Кейт все чаще сомневалась в собственной правоте. Возможно, было бы и вправду жестоко ни с того
Энджи Стрикленд Гейтс поставила свою «хонду» в гараж рядом с «кадиллаком», принадлежавшим Кейт, и устало побрела к дому.
Едва переступив порог, она окликнула:
— Кейт, ау!
Кейт уже вышла из ванной и теперь сидела на диване в гостиной и прихлебывала маленькими глотками теплый чай.
— Я здесь, Энджи, — отозвалась она, опуская чашку на кофейный столик. Энджи уже входила в комнату. Ей недавно исполнилось тридцать пять лет, но это совершенно не отразилось на ее внешности. Она по-прежнему выглядела прелестно: свежее лицо, высокая грудь, округлые бедра. Рыжеватые, подстриженные по последней моде волосы выгодно подчеркивали смуглую кожу и зеленые глаза.
Но красота не принесла ей счастья. Там, где дело касалось мужчин, ей никогда не удавалось сделать правильный выбор. Энджи перебралась в Остин несколько лет назад, после унизительного развода, когда у нее началась депрессия и полоса финансовых неудач. Воспользовавшись этим, бывший муж отсудил у нее трехлетнюю дочку и перевелся на работу в Бостон, чтобы Энджи как можно реже навещала девочку.
Кейт отплатила ей добром за добро, предложив пожить в ее доме, пока Энджи не встанет на ноги. До сих пор они не мешали друг другу, главным образом потому, что большую часть времени обе проводили на работе. Энджи устроилась секретаршей к чрезвычайно строгому начальнику; Кейт подозревала, что он использует свое положение в личных целях, и надеялась, что жизнь когда-нибудь научит Энджи постоять за себя.
— Боже мой, как ты ужасно выглядишь: бледная, как смерть, — заметила Энджи.
— Ну, спасибо, порадовала! Впрочем, я и чувствую себя не лучше.
— Что, тяжелый выдался день?
— Это мягко сказано, — невесело улыбнулась Кейт. — День был самый жуткий за все время моей работы в суде.
— Ничего себе! — Энджи плюхнулась рядом с ней на диван. — Расскажешь?
У Кейт задрожали губы:
— Боюсь, что не смогу об этом говорить.
— А ты попробуй. — Энджи сбросила туфли и забралась на диван с ногами. — Впереди целая ночь.
Кейт пыталась собраться с мыслями. Может быть, имеет смысл выговориться, чтобы отделаться от навязчивых страхов и разобраться в себе самой.
— Попалось запутанное дело? — не отступала Энджи.
Кейт встала и подошла к застекленной двери. Когда она обернулась, Энджи прочла на ее лице смятение, но все еще ждала, что Кейт заговорит.
— Я рассматривала дело о растлении малолетней.
Энджи стиснула
— Восхищаюсь твоим мужеством. Я бы такого не выдержала. У меня бы духу не хватило.
— У меня временами тоже не хватает.
— Не верю. Ты самая сильная из всех, кого я знаю. Многим мужикам сто очков вперед дашь.
Кейт скривилась.
— Будем считать, что ты меня похвалила.
— Так оно и есть.
Если бы Энджи знала, как у Кейт временами трясутся поджилки, она бы изменила свое мнение.
— Расскажи мне все подробно — облегчи душу, — настаивала Энджи.
Кейт вздохнула:
— Что ж, попытаюсь.
Она начала свой рассказ. Энджи слушала, не шелохнувшись. Было слышно, как пролетит муха. Наконец Кейт прошептала:
— Как ты думаешь, Энджи, я правильно поступила?
Обе они понимали, что этот вопрос касается не судебных слушаний минувшего дня, а далекого прошлого, когда Кейт отдала своего ребенка Томасу. Подруги никогда не возвращались к этому в своих разговорах. Энджи отвела глаза:
— Я много лет над этим думала. По правде говоря, мне всегда казалось, что Томасу нельзя верить.
Кейт услышала горькие нотки в голосе Энджи, когда та заговорила о Томасе.
— Скажи мне, почему ты всегда его так ненавидела? — Кейт давно хотелось задать этот вопрос, но она молчала, потому что боялась услышать правду.
Энджи снова посмотрела в сторону. Гладкий лоб Кейт пересекла морщина:
— Ну, Энджи, говори.
Энджи соскользнула с дивана и начала мерить шагами комнату. Кейт следила за ней, выжидая. Внезапно Энджи остановилась, резко обернулась и выпалила:
— Томас был моим любовником.
Кейт вздрогнула:
— Что ты сказала?
— То, что ты слышала, — убито ответила Энджи; Кейт не сразу осознала смысл ее слов. Всем своим существом она отказывалась верить услышанному.
— Теперь ты понимаешь, почему я держала рот на замке. Я предвидела, как ты к этому отнесешься. Ты бы подумала, что я просто шлюха, которая хочет отбить у тебя парня.
— Энджи, я бы никогда в жизни так о тебе не подумала. — Потрясение было таким сильным, что Кейт еле ворочала языком. — Ты всегда… была моей лучшей подругой.
Энджи повесила голову.
— Именно поэтому я и молчала. Мне было стыдно. — Она нашла в себе силы посмотреть в глаза Кейт. — Но если уж говорить, так все начистоту. Я спала с Томасом еще до того, как у тебя с ним закрутился роман. Этот подонок меня шантажировал, грозился все рассказать тебе.
— Энджи, какая мерзость. — У Кейт дрогнул голос.
Энджи поджала губы.
Кейт вскинула голову:
— Ты что-то не договариваешь, верно? Я тебя вижу насквозь. Расскажи мне всю правду. Хуже уже не будет.
Впервые за весь вечер в глазах Энджи блеснули слезы.
— Поверь, это все.
Кейт сжалась от страха:
— Говори же, я слушаю.
— Томас похвалялся, как ловко он отделался от дочки: он, якобы, не повез Сэйру к родителям, а оставил ее… в каком-то мотеле к югу от Остина.
Кейт охнула, но Энджи уже не могла остановиться: